Последнее шоу

Бэллард закрыла глаза. Она чувствовала себя униженной и оскорбленной. Тело было липким. Ей хотелось в душ. Привязанная к стулу, она несколько часов исходила по́том. В панике решала, драться ей или бежать. Все-таки решила драться — с человеком вдвое крупнее себя. Пережила чудовищный выброс адреналина во время драки. И еще ее, возможно, изнасиловали. Да, она хотела знать, так ли это. И еще она хотела, чтобы все закончилось.

— Ну… — начала Таттл, — живчиков я не вижу.

Бэллард поняла, что она говорит о сперматозоидах.

— Мы проверим мазки на силикон и другие следы презерватива, — продолжила Таттл. — У вас есть некоторые повреждения. Когда в последний раз у вас был секс — ну, до этого случая?

Бэллард подумала про Роба Комптона. Не сказать, чтобы в последний раз их общение было нежным.

— В субботу утром, — ответила она.

— Пенис был крупный? — спросила Таттл. — Секс жесткий? — Она задавала вопросы сухо, прозаично, без тени осуждения.

— Ну, вроде того, — сказала Бэллард. — То есть и крупный, и жесткий.

— Ясно. А до этого?

Спасатель по имени Аарон.

— С месяц назад, — ответила Бэллард, — или даже больше.

Таттл кивнула. Бэллард отвела взгляд. Когда же это закончится?

— Значит, травмы могли появиться в субботу утром, — сказала Таттл. — У вас довольно долго не было секса, ткани нежные, а ваш партнер, как вы говорите, был груб. И у него был крупный пенис.

— Значит, вы не можете сказать, изнасиловали меня или нет, — заключила Бэллард.

— Неопровержимых доказательств нет: ни на поверхности тела, ни в его полостях. Счес с лобка тоже ничего не дал, потому что у вас там нечего расчесывать. Поэтому в суде, под присягой, я не могла бы сказать ни да ни нет. Но, насколько я понимаю, в суд мне идти не придется? Все дело в вас. Это вам нужно все знать.

— Да, нужно.

— Простите, Рене. Точный ответ дать нельзя. Но я могу направить вас к специалисту, который поможет вам смириться с отсутствием такого ответа. И вы перестанете задавать себе этот вопрос.

Бэллард кивнула. Об этом придется говорить еще и завтра, в отделе поведенческого анализа.

— Ценю ваш совет, — сказала она. — Правда ценю. И подумаю на этот счет. Но сейчас мне больше всего нужна машина. Вы не могли бы вызвать такси и поручиться за меня? Мой кошелек и телефон остались в Вентуре. Мне нужно вернуться за ними, а машины у меня нет.

Протянув руку, Таттл похлопала Бэллард по плечу.

— Ну конечно, — сказала она. — Мы можем это устроить.

29

В четыре дня Бэллард приехала к бабушке. Сбегала в спальню за бумажником с кредиткой и расплатилась с таксистом, привезшим ее на побережье. На чаевые не поскупилась: всю дорогу водитель молчал, и Бэллард, свернувшись у дверцы, сумела нырнуть в сон без сновидений. Вновь вернувшись в дом, она заперла дверь, обняла Туту и долго ее не отпускала, уверяя, что с ней не случилось ничего страшного, да и в целом все будет хорошо. Оказалось, после мытья посуды Туту действительно ушла к себе в спальню. Когда Трент напал на Бэллард, бабушка уже спала. О случившемся она узнала от полицейских, когда те приехали справиться, все ли нормально.

Затем Бэллард обняла собаку. Лола была спокойна, исполнена стоицизма, и Бэллард тоже почувствовала себя увереннее. Наконец она вышла в коридор и закрылась в ванной. Забралась в душевую, села на пол и не вставала, пока бойлер не опустел.

Горячие струи хлестали по голове и плечам, и Бэллард пыталась примириться с событиями последних суток. Во-первых, ей не суждено узнать, что сделал с ней Трент. Во-вторых, она впервые задумалась о том, что убила человека. Не важно, что убийство было оправданно. Бэллард перешла в разряд людей, знающих, каково это — забрать человеческую жизнь. С первого дня учебы в академии она знала: не исключено, что однажды ей придется кого-то застрелить. Но вчера все было иначе. К такому она не была готова. И не важно, какие слова она повторяла в комнате для допросов. В момент убийства она была не копом, а жертвой. Бэллард не могла забыть, как боролась с Трентом. Как бросилась на него, словно уголовница с тюремной заточкой.

Она и не знала, что способна на такой поступок. Выходит, в душе у нее есть что-то темное, неприглядное. Нечто жуткое.

Ей не было жаль Трента — ни на йоту. Но ее тем не менее охватили противоречивые эмоции. Несомненно, в этой ситуации было лишь два варианта: убить или умереть. Бэллард выжила, но переполняющая ее эйфория то и дело отступала перед вопросом: «Не слишком ли далеко я зашла?» Юридические отговорки вроде «Я опасалась за безопасность других людей и свою собственную» не имели никакого веса для ее «внутреннего суда присяжных». Они ничего не доказывали. Приговор этого суда был основан лишь на ее эмоциях, среди которых преобладало чувство вины. В глубине души Бэллард понимала: да, Трент был здоровенный, сильный, злобный, но убивать его было необязательно.