Последнее слово девятого калибра

Кто знает, может быть, эта засада – пустое времяпрепровождение. Однако в условиях отсутствия толковых вариантов развития событий и это – вариант. Возможно, болтливость мурманского судьи хоть на этот раз сыграет добрую услугу? Убедиться в правоте Струге можно было только одним способом.

Именно по этой причине Выходцев за ночь сжег почти полбака «Волги», обогревая салон. Он даже номера на машине заменил, повесив другие, принадлежащие «Оке» его стажера, Виктора Петровича. Если в номере начнутся аномальные движения – им сразу дадут об этом знать. Однако из сообщений, получаемых по радиостанции, явствовало то, что паранормальные явления, как то: бесшумно вращающаяся в темноте ручка дверного замка или материализовавшийся на пороге злодей с винтовкой в руке, отсутствуют. Все чинно и спокойно. В номере идет игра в «буру» и «рамс».

Когда окончательно наступил рассвет, Выходцев не выдержал:

– Пора сматывать удочки. Полчаса назад братва из номера сообщила, что все в порядке. Сейчас они сидят и ждут, когда мы придем. Антон, уже понятно, что оперативный эксперимент не удался. Неужели ты не хочешь кофе и беляш?

– С детства не выношу беляши. – Струге потянул ручку дверцы. Это была одна из самых бессмысленных ночей в его жизни. Ожидания, которые на нее возлагались, не оправдались. – Пошли.

Тот, кто имеет обыкновение работать по ночам, а особенно – сидеть всю ночь в прокуренной машине, тот имеет представление о последующих отвратительных ощущениях во рту и голове. Наутро хочется выплюнуть легкие и проглотить упаковку цитрамона. Самым же отвратным является то, что тот, кто работает так на постоянной основе, прекрасно знает – заснуть после таких ночей практически невозможно. Усталость трансформируется в хроническую бессонницу, и состояние подвешенности и неопределенности внутри организма будет преследовать весь день.

Антон распахнул двери и вошел в гостиницу. От резкой смены обстановки он слегка разомлел. Несколько часов он провел в машине, с обдуваемыми печкой ногами. Этот воздух, пахнущий слегка пригоревшим металлом, еще несколько минут назад никак не мог заставить его тело расслабиться и войти в сон. Слишком велика была цена ожидания. Потом – холод улицы, пронизывающий насквозь. Всего двадцать метров до крыльца гостиницы… И этого расстояния хватило для того, чтобы очнуться от усталости и даже замерзнуть. И сейчас – снова тепло. Где-то внутри копошились мысли: «Какое тепло, Струге… И никакого запаха печки… Только тепло… Ляг на эту ближайшую кушетку в холле и усни. Уже ничего не произойдет»…

Конечно, появление на пороге гостиницы Струге привело в замешательство дежурную. Она удивлялась, как постоялец мог появиться, если он не выходил из гостиницы с прошлого вечера, а Струге шел и удивлялся, как это она могла не заметить, как он выходил в половине одиннадцатого.

– Загуляли. – Чисто русское объяснение, которое не поймет ни одна из дежурных по этажам гостиницы в любой другой стране мира.

Степенно, хотя это больше походило на усталость, судья и следователь прошествовали на второй этаж. Подойдя к двери, Выходцев обручальным кольцом постучал по металлической ручке.

Судя по отсутствию какой бы то ни было реакции на этот звонкий стук, братва все-таки не выдержала. Молодым организмам не свойственны проблемы сорокалетних организмов. Когда тебе не более двадцати пяти, сон поборет любую усталость.

Выходцев несколько раз ударил кулаком по лакированной двери.

– Мальчики, открываем! Обслуживание в номерах!

Первым «проснулся» Струге. Сердце в груди бешено качнулось, прилив в мозг волну живой крови. Ничего не объясняя, он отшатнулся к противоположной стене и с силой бросил свое крепкое тело на дверь номера-«ловушки». Вылетев с одного удара, она с грохотом ударилась о стену и, вибрируя, качнулась обратно. Профессионально втягивая носом воздух в помещении, Антон быстро зашел внутрь.

В номере было холодно, как на улице.

Кислый металлический запах, знакомый Струге еще с времен работы следователем, ударил в нос прежде, чем он увидел картину внутри номера. Лужа густой черной крови медленно заползала на рассыпанную по полу карточную колоду…

Один оперативник, уставив изумленный взгляд на товарища, сидел у противоположной окну стены. Он словно не понимал, что случилось с его напарником. Еще будучи живым, он увидел смерть своего друга. Но помочь ему был бессилен. Ножевой удар рассек горло наискосок, и он жил несколько секунд, глядя, как убивают его товарища.

Второй опер лежал под столом у окна. От нескольких огромных ран его белый свитер стал абсолютно черным. Кровь, выпущенная из отверстий в животе и груди, выходила долго, и он умер на несколько секунд раньше друга. Три или четыре удара ножом, несовместимые с молодой жизнью этого человека.

Антон смотрел в его молодое лицо, с которого сошел румянец, переводил взгляд на зловеще двигающуюся волну и понимал, что эти двое молодых ребят были живы всего несколько минут назад. Может, десять минут, может, меньше. Их убили за мгновение до того, как Выходцев предложил снять осаду.