Последнее слово девятого калибра

Струге махнул рукой, сказав, что дело не в удостоверении, а в способности его владельца не позволять себя «щемить». Теперь хоть никто нигде не скажет, что судьи в гостиницу шли с пивом. Если разобраться, то это самый настоящий детский сад. Судьи пьют пиво и водку так же, как и все нормальные люди. И так же, как всех ненормальных, злоупотребляющих этим, их могут отстранить от исполнения служебных обязанностей. Все зависит от степени любви к той же водке. В сумке – четыре бутылки пива. А разговоров будет, будто судья из Тернова шел впереди с полной авоськой «Столичной», а сзади него корячился под двумя ящиками пива судья из Воронежа. А кое-кто еще вспомнит, что они вели с собой в номер девок. На следующий же день распространится слух, что оба поймали триппер и в пьяном виде, обнявшись, прыгали с моста, в «ельцинских местах», в Москву-реку. А все потому, что – СУДЬИ. Именно по этой причине никто и никогда не видел, как судья Струге в Тернове покупает на улице пиво. Он делал это вечерком и непременно у знакомого продавца. У того, который скорее умрет, нежели признается в том, что слышал когда-либо фамилию Струге.

И уж совсем не хватало, чтобы в сумке судьи рылись чьи-то руки. Если у российских судей еще и остались какие-то привилегии, так это – уважение к самому себе. К своей работе, правам и обязанностям. Так что пусть толстяк утрется. Еще никто никогда не вставал на пути Струге подобным образом.

Колобок сказал, что «туда», то есть на десятый этаж, где устроился Струге с Меньшиковым, «нельзя». Значит, что-то случилось именно на том этаже, на котором расселяют командированных на учебу судей. Им выделены десятый и двенадцатый этажи.

– И именно – на десятом!! – вырвалось у Струге. – Не на пятом или одиннадцатом! На десятом! На моем!..

Меньшиков, естественно, понятия не имел, что, произнося эти слова, звучащие, как проклятия, Струге вспоминал Пащенко. Поэтому и отреагировал, как дилетант:

– Да ладно… Мы-то тут при чем? Пусть землю роют…

Едва они появились в коридоре этажа, как к ним навстречу бросился незнакомый мужик в стильном костюме. Понимая, что милиция внизу не пропустит никого из посторонних, он предположил в солидном Струге самого главного из тех, кто сейчас распоряжался на этаже. Протягивая Антону какие-то бумаги с угловыми штампами, мужик торопился за судьей и тихо бормотал:

– Вот, посмотрите! Договор с районным отделением милиции об охране! Инструкция дежурным по этажам о недопущении в номера посторонних! Посмотрите, все расписались в ознакомлении! Я показал это начальнику следственной группы, а он, простите, схамил! Представляете, говорит: «Засунь все это в…»

Струге остановился:

– Я не имею к руководству над следственной группой никакого отношения.

Мужик исчез.

Подходя к единственной открытой двери в коридоре, Антон почувствовал, как сердце стало биться чуть более учащенно. Эта дверь была ему знакома. Утром ее никак не мог открыть неизвестный нервный мужчина. Струге отметил тогда, что в мужчине угадываются некие флюиды, свойственные членам судейского сообщества.

– Кто вы?

Перед Струге и Меньшиковым возник седоватый следователь прокуратуры. Сомневаться в этом не приходилось. На нем была синяя форма с погонами, на которых красовалось по два просвета и две больших звезды. В одной его руке была авторучка, во второй дымилась сигарета.

– Я судья Струге, из Тернова. Это – судья Меньшиков, из Воронежа. – Антон на недавно возникших правах нештатного лидера без задней мысли брал на себя ответственность за предоставляемую информацию. – Сегодня утром мы оба прибыли в командировку на учебу. Поселены в номер «тысяча двадцать четыре». Что здесь происходит, товарищ советник юстиции?

Следователь вздохнул:

– Происходят следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия. Ерунда какая-то, если учесть то, что мы находимся в гостинице МВД… В номере «десять семнадцать» обнаружен труп человека с огнестрельным ранением. А при нем – удостоверение федерального судьи Ленинского районного суда города Мрянска.

– Мило, – заметил Струге. – А что, собственно… Простите, а вас как зовут?

Седовласый выпустил дым и протянул руку. Перед Струге был старший следователь прокуратуры Москвы Выходцев Борис Сергеевич. Теперь, когда знакомство состоялось, Антон попросил разрешения взглянуть на труп. Ему не давало покоя воспоминание об утреннем недоразумении в коридоре.

– С удовольствием, – следователь махнул рукой. – Я тут за гида с двух часов дня. Начальник ГУВД был, прокурор был. Все были. Кому надо и кому не надо. Одних лишь журналистов палкой внизу отгоняют. Все жаждут посмотреть на мертвого судью. Когда еще представится?..