Последнее слово за мной

— О-о-о, — закатив глазки, пропел родственник, демонстрируя радость от встречи со мной. — Классно выглядишь. Хоть Танька почти что жена мне, должен с прискорбием сообщить: она тебе в подметки не годится.

— Вот так ей и скажи, когда вернешься, — с усмешкой посоветовала я.

Он кисло улыбнулся:

— Не люблю женщин обижать. Женщина — существо тонкое, хрупкое, а такие слова больно ранят. Так что я лучше тебе скажу, а ей промолчу.

— Мудрый ты парень, — пришлось согласиться мне. Мы устроились за столом и чинно выпили по чашке кофе. Сидящий напротив тип производил впечатление законченного придурка: хитро мне подмигивал и скалил зубы с громким «хык-хык».

Коротко стриженный, причем волосы на его голове отрастали как-то не правильно — каждый волос в свою сторону, цвет их я определить затруднялась, скорее шатен, чем брюнет, приплюснутый нос, выдвинутая вперед челюсть, отсутствие мысли в глазах, а на широкой ладони с неровно обрезанными ногтями татуировка «Леха», причем все буквы одинаковой величины. Он ухватился за чашку, и рука стала больше напоминать кувалду. Приятный парень, и имя подходящее.

— Ты надолго? — кашлянув, спросила я.

— Сюда или вообще?

Умно спросила, умно ответил.

— В наш город.

— А… ну, это как получится. Говорю, дело у меня. Один козел бабки должен и третий месяц ни гугу, падла. Звоню ему, звоню, мне это надо? Потом вообще бегать от меня затеял, животное. Приехал сегодня, сразу к нему, а баба его мне и говорит: «Его нету». Прикинь? Был и весь вышел, одним словом. Ну, я бабе его натурально все объяснил, кажись, прониклась. Поймаю эту заразу, ноги выдерну, ей-богу. Из-за этой падлы в такую даль пришлось тащиться.

— Какую даль? — поинтересовалась я.

— Как какую? — удивился Леха. — Казань это что, совсем под боком? Может, для кого и близко, а для меня далеко. Транспортные расходы и все такое, придется гаду раскошелиться.

— А много он тебе должен?

— Две штуки. Это зимой было, а сейчас, считай, в два раза больше, а за то, что прятаться надумал, я ему почасовой счетчик включу.

— Ты один приехал? — продолжала я задавать вопросы.

— Ну…

— А это не опасно?

— Чего?

— Деньги выколачивать. Ты ж в чужом городе, а он в своем. Ты один, а у него могут быть друзья.

— Тогда у меня тоже появятся, только мало уже не покажется, и четырьмя штуками он не отделается. Мне только б раз подловить эту падлу — и всех делов.

Парень рассуждал весьма здраво, это ясно. Вопрос, что мне с ним делать? С одной стороны, ничего особенно опасного для себя в его появлении я не усматриваю — у родственника дела, и он будет очень занят, а ночью в пустом доме страшновато, и то, что где-то за стеной дрыхнет это толстокожее создание, действовать на психику должно успокоительно. С другой стороны, как я себе представляю, что он будет здесь жить? Я еще раз присмотрелась к парню. Да, судя по выражению лица и искрящимся живой мыслью глазам, мозгов у него нет вовсе. А кто сказал, что это плохо? Если бы свалился умник на мою голову, что б я сейчас делала? Все, размышлять тут не о чем: он родственник, выгнать его я не могу без того, чтобы не вызвать подозрений у неведомой сестры, которая в большой обиде за любимого явится сюда права качать, а уж сестру Полины, родную или двоюродную, провести мне не удастся. Значит, будем терпеть родственника. Мысли о том, что этот тип как-то связан с Кириллом, меня сразу же оставили. Прежде всего потому, что это слишком глупо: какой смысл подсылать его ко мне, когда проще раз и навсегда от меня избавиться? У парня была хорошая возможность это сделать, когда я спала, а он зачем-то окно распахнул и стал выяснять, что я делаю в доме. И Алексей Петрович вряд ли знал о доме, раз документы и ключи от него были спрятаны в тайнике. Полина не спешила поделиться вестью о приобретении со своими врагами, а что сестре рассказала, вполне естественно.

Кстати, о сестре надо хоть что-нибудь выяснить, этого же требует элементарная вежливость.

— Как дела у Татьяны? — спросила я.

— Что? — Он вроде бы удивился, а может, просто задремал. — А… нормально.

Торговлишка идет потихоньку, я бы сказал, ни шатко ни валко, но идет, а это по нынешним временам почти что хорошо. Я ей так всегда и говорю, особливо когда хандрить начнет и орать на весь дом:

«Брошу все к чертовой матери». Чего бросать-то, а где лучше? Времена ни к черту, и радоваться надо тому, что есть.

* * *

Молодец парень, выдал несколько предложений, при этом умудрился ничего не сказать, по крайней мере, я ничего полезного из его речи не почерпнула.

— Ну, а здоровье у нее как? — еще раз попробовала я.

— У Таньки? — выпучил он глаза.

— Что ты здоров, я вижу, — теряя терпение, кивнула я.

— А Таньке-то что сделается? Она же как лошадь, и пьет так же.

Ну, повезло, неведомая Танька еще и пьяница.

— Как это? — разозлилась я.

— Что? — вздохнул он, должно быть, устав от моей бестолковости.

— Ты сказал, она пьет много?

— Не много, а как лошадь. В общем, со здоровьем У нее все в порядке.

Спроси еще чего-нибудь…

— Что? — пришла моя очередь глаза таращить.

— Откуда мне знать? — удивился он. — Чего тебе еще про свою сеструху интересно?