Последнее сокровище империи

Упустили-таки. Не всех, конечно, только трое вырвались из засады. Савка Ноздря, Васька Щербатый, и, что самое плохое – сам Федор Рогожин. Среди убитых и тех, кого удалось взять живыми, главаря и двух его верных подручных не оказалось. Но нет худа без добра, рассудил тогда обер-полицмейстер. Соли на хвост Рогожину сыпанули основательно. И если он совсем не убрался подальше, за пределы родной и опасной для него губернии, то затаится надолго, раны ведь нужно зализать. Стало быть, передышку он как обер-полицмейстер получит, к тому же есть о чем докладывать выше: банда Федора Рогожина, как ни верти, уничтожена.

И тут – опять не слава богу!

Пришла срочная депеша из столицы. Да не от кого-нибудь, а лично от Самсонова Кирилла Прохоровича. Помощи просит в одном деликатном, хотя и важном для себя деле. Воинов признался сам себе по совести: будь депеша от кого другого, пускай хоть от самого – при этом покосился на портрет Его Величества, он нашел бы способ, как уклониться. Или же – смог бы оправдаться в случае неудачи. Савелий Кузьмич Воинов занимал свое место по праву, паркетным шаркуном не слыл никогда, но и знал толк в подобных играх. Вот только все, что прошло бы даже, прости господи, с государем, никак не может пройти, когда дело касается Самсонова.

Своим карьерным ростом и нынешним крепким положением в городе Воинов был обязан не в последнюю очередь семье Самсоновых. Лично Кирилл Прохорович много сделал для родной губернии, город Красноярск им тоже не обижен, а значит, отказать нельзя. Как невозможно не выполнить просьбу.

Всего-то ничего: девица сбежала. Амурные дела, рассудил обер-полицмейстер. Так и Говорухе пояснил, усмехаясь в усы. Дура девка, сразу видать – столичная штучка, барыня. Другая бы, здешняя к тому же, радовалась, ведь невеста самого Самсонова! Эта же фря сорвалась зачем-то из Петрограда в Сибирь. Благо Самсонов указал в депеше, каким поездом девица уехала. Сам прибудет вскоре, пока же просит дамочку на вокзале встретить, принять под белы руки, проводить в гостиницу. И до его приезда никуда не отпускать.

– Домашний арест или как-с? – осторожно спросил Говоруха.

– Как по мне, то да, Михал Савельич, – кивнул Воинов. – Только девице Потемкиной говорить этого не обязательно. Обращаться со всей деликатностью. А я ж этих политесов не люблю и не умею! Ох-ох-ох… Ладно. Захочет выйти – пускай гуляет. Твои агенты обучены следить, да и в Красноярске девица не у себя дома. Никуда не денется. Стало быть, путешествует наша барышня первым классом. Описание ее имеется. Встретим как положено.

– С оркестром-с?

– А это мысль! – Воинов неожиданно для себя оживился. – Молодца, Михал Савельич!

Разговор состоялся два дня назад.

Нынче же утром понял обер-полицмейстер: не все так просто, как кажется.

Потому что выстроился на платформе выряженный по такому торжественному случаю в парадную форму духовой оркестр пожарной части, грянули трубы марш, Говоруха лично подавал руку всем подходящим по возрасту пассажиркам, прибывшим с поездом из Петрограда, некоторым даже под вуалетку пытался заглянуть, за что даже чуть по лицу не схлопотал. Когда же вагон опустел, пассажиры разошлись и на платформе остался только наяривающий марши оркестр, которому никто не приказывал прекратить, до начальника сыскной полиции стало понемногу доходить: ведь, похоже, провели его. А в его лице – всю красноярскую полицию.

Не приехать беглая девица Потемкина просто не могла. Судя по всему, она выкинула какой-то хитрый кунштюк, задуманный еще дома, в Петрограде, перед самым отъездом. Сойти по пути – возможно. Только сейчас не думать, действовать надо. И в этом Говоруха с Воиновым полностью согласился.

Ох-ох-ох, хоть и обязан обер-полицмейстер Кириллу Самсонову лично, однако же не полиции это дело – сбежавших невест ловить. И все-таки действовать надо. Господин Самсонов будет в Красноярске через два дня. К тому времени барышню нужно кровь из носу сыскать. Что о ней известно?

Из депеши следует: девица Лизавета Потемкина, двадцати лет, возможно, станет добиваться свидания с неким преступником, осужденным на каторгу. Сейчас сей злодей пребывает в Красноярской пересыльной тюрьме, ожидает этапа, Говоруха подсуетился – мгновенно выяснил. Осталось негласно приказать: пускай примечают всякого, кто будет добиваться свидания с этим Берсеневым. Девица или кто другой – тут уж не важно.

Лучших филеров Говоруха поставить обещал. Ох, дай-то Бог, дай-то Бог…

3

А ведь получается пока постановка! Хоть любительский, а все ж таки – театр, верно тогда сказал Кречет. И самое ведь главное: здесь, в Красноярске, ничего подобного от Лизы Потемкиной никто не ожидал.