Последнее сражение. Воспоминания немецкого летчика-истребителя, 1943–1945

– У меня меньше опыта, чем у вас, – произнес я с сомнением, – но я думаю, что есть и другие причины, кроме нашей меньшей численности. Против нас как численное, так и техническое превосходство. Мы, несомненно, должны продолжать сражаться, но Me-109 устарел. Два года назад, в Африке, пилот подобный Марселлю мог сбить шестнадцать «Спитфайров» в течение одного дня[54]. По всеобщему признанию он был асом, но интересно, смог бы он повторить свой подвиг сегодня? Нет никакой тени сомнения в том, что наши враги не только имеют ту же квалификацию, что и мы, но и превосходят нас. Это, в дополнение к нашей малой численности, еще одна причина трудностей, с которыми мы сталкиваемся в ходе боев. Вы очень редко можете сбить четырехмоторный бомбардировщик во время своего первого вылета. Удивительно, как много эти «ящики» могут выдержать. Наша машина, получив лишь половину тех попаданий, была бы сразу сбита. Сбить «Крепость» или «Либерейтор», имея два крупнокалиберных пулемета и одну 20-миллиметровую пушку – это высший пилотаж. Вы, «старики», можете сделать это, если необходимо, но молодежи остается лишь болтаться в их воздушных потоках; по вам бьют со всех сторон, а вы должны как можно лучше прицелиться под массированным огнем пулеметов. Вы должны приблизиться к цели на дистанцию 150 метров, если хотите изрешетить ее, а тем временем они могут это сделать с вами с 2000 метров. Я делал все, что мог, но еще не освоил этот трюк. Два или три захода на бомбардировщики, и ваш боекомплект на исходе, принимая во внимание, что «Крепости» продолжают стрелять как ни в чем не бывало.

– Это просто потому, что вы плохой стрелок, Хенн.

– Возможно, или потому, что я не имел достаточной практики. Я не единственный. Остальные новички тоже стреляют мимо цели. В любом случае, сколько из опытных пилотов способны приблизиться к бомбардировщику, хладнокровно нажать на кнопку и отправить его в штопор? Вы должны целиться всей своей машиной. Хвостовой бортстрелок бомбардировщика, сидящий в турели, имеет автоматизированный привод. Он может поймать несчастный истребитель в свой прицел на дистанции 1500 метров. Его пулеметная лента 30 метров длиной. Он может спокойно жать на кнопку, в то время как мы способны ответить лишь 150 снарядами[55]. Три ствола против четырех на стороне противника[56]… 120 «Крепостей», летящих в плотном строю, против двух истребителей. Прелестная разница.

– Вы забываете одну вещь, – вмешался Герберт. – Хвостовой бортстрелок немеет от страха, когда видит приближающийся «стодевятый». Я не хотел бы поменяться с ним местами. Для нас бортстрелок неподвижная мишень, тогда как мы можем бросить самолет в сторону, если его огонь подберется к нам слишком близко. Он привязан к своему месту, мы – нет. Он выполняет неблагодарную работу.

– Я соглашусь с вами, если есть сразу несколько «Мессершмиттов», а не один-единственный. Было бы не слишком плохо посылать по два истребителя на бомбардировщик, чтобы сбить его. Помните, как вы и я над Мариттимо атаковали 120 «Крепостей»: 1440 стволов против четырех пулеметов и двух пушек. Хотите, чтобы я вычислил пропорцию?

– Вы слишком много думаете, Хенн, – прервал меня Старик. – Вы решаете и вычисляете все дни. Никто не просит вас об этом. Все, что вы должны делать, это стрелять, нажимать на свою кнопку словно сумасшедший и ни о чем не думать. Вы должны быть быстрее врага и первым открывать огонь… Тогда вы сможете увидеть его падение. Я, как и вы, знаю, как обращаться с логарифмической линейкой, когда хочу доказать, что ситуация безнадежна, но, в отличие от вас, я ни о чем не думаю, когда атакую противника. Я набрасываюсь на него. Это граница моих рассуждений. Сбить его так или иначе. Не имеет значения как, пока вы не преуспеете в этом, и порой я добиваюсь успеха.

– Иногда, но не всегда, – вздохнул Герберт.

– Это не имеет никакого значения. Когда-нибудь придет и моя очередь, и это будет доказательством того, что враг прицелился лучше меня. Тогда все закончится. Это однажды случится. Вот так-то!

Я продолжил спор:

– Возможно, мы могли бы действовать другим способом.

– Что вы имеете в виду? – спросил Герберт.

– Я, в частности, думаю о 150 «Мессершмиттах-109», все новые машины, которые сейчас стоят на аэродроме Фоджа под охраной пехотной роты. Мы могли бы использовать их. В теории, когда пилот сбит и ему повезло выжить, он спустя пять минут может сесть в новую машину. Вместо праздного стояния в Фодже, эти «шишки» добились бы большего успеха в Трапани, Салеми или в другом месте. Если бы только мы имели их. Мы должны были лишь сесть в них и запустить двигатели. Вместо этого мы ждем, когда очередной дождь бомб уничтожит их на земле. И мы трое едем в Германию, в то время как 150 пригодных к полетам самолетов находятся в Фодже. Вы понимаете это? Для меня это просто…

– Вы бы лучше помолчали, Хенн. Мы не знаем, кто сидит в соседнем купе.