Последнее сражение. Воспоминания немецкого летчика-истребителя, 1943–1945

По возвращении из боевых вылетов всегда была одна и та же история. Каждый слышал следующие рассказы: «Вы должны были видеть это. Me-109 пикирует на бомбардировщик, выравнивается на максимальной скорости и влетает прямо в звено «Тандерболтов». Увидев опасность, он делает «свечу» на такой скорости, что на законцовках его крыльев появляются конденсационные следы. Пользуясь преимуществом в скорости, достигнутым во время пикирования, он выстреливает в воздух словно пуля. «Тандерболт» садится ему на хвост. Янки давит на газ, дает максимальные обороты двигателю и легко догоняет «Мессершмитт». На высоте 900 метров он накачивает его свинцом и сбивает подобно сидящей утке».

Или: «Мой механик сказал мне, что видел «Тандерболт», совершивший аварийную посадку после того, как получил повреждения. Тормозя, «ящик» врезался в деревянный сарай. Ни самолет, ни пилот не пострадали. Еще никогда не было «ящика» подобной прочности».

Страх перед «Тандерболтами» распространился так же, как несколькими годами ранее распространился страх перед «Спитфайрами». В Германии мы называли это явление «Trunkenbold»[128].

Возможно, мы слишком высоко оценивали угрозу со стороны этой машины, но у нас были возможности оценить ее характеристики.

Со страхом перед «Спитфайром», «Мустангом» или «Тандерболтом» было трудно бороться. Ничего не помогало – даже распространенные по истребительным авиагруппам брошюры, выпущенные испытательным центром в Рехлине, подробно рассматривавшие летные характеристики «Тандерболта». Очевидно, потому, что в них «Тандерболт» и «Мессершмитт-109» ставились на один уровень, и даже предполагалось, что наша машина имеет превосходство. Однако пилоты, которые имели дело с «Тандерболтом» в воздушном бою, думали совсем по-другому. Мы видели, что рехлинские заключения были всецело неправильными.

Наконец этот страх стал перерастать в панику. Пилоту было достаточно произнести по двухсторонней связи на частоте истребителей: «Внимание, «Тандерболты» у меня сзади», как вся группа начинала двигаться зигзагами. Никто не сохранял дистанцию; малейшее изменение позиции, и можно было забыть о взаимном прикрытии. Замыкающие самолеты отделялись от группы, а их испуганные пилоты не обращали никакого внимания на приказы и действия ведущего или нарушали все правила при маневрировании. Прежде чем возникала действительная опасность, группа впадала в панику.

Это однажды случилось со мной, когда я летел на правом фланге своей эскадрильи и оказался в одиночестве и без прикрытия. Я пытался снова собрать свое стадо, оглядывался назад и вызывал своих пилотов одного за другим. Вместо того чтобы сблизиться, пары расходились по самым разным высотам. Причина – один из летчиков передал: «Внимание, «Тандерболты» у меня сзади».

Прежде чем я успел осмотреться вокруг, я остался совершенно один в воздухе на высоте 7300 метров. Все мои товарищи спикировали к земле. Не осталось ни одного. Меня бросили.

Занятый поиском самолетов, которые должны были прикрывать меня, я упустил свой шанс. Остальные просто улизнули. Позади меня сорок или пятьдесят «Тандерболтов» танцевали джигу. Естественно, они обнаружили меня. Они летели на большой высоте, создавая защитный барьер для десантных судов.

Когда «Мессершмитты» отвернули, они не сдвинулись с места. И я, который оказался неудачником, болваном, подумал: «Это действительно твой последний бой. Тебе лучше бы помолиться. У тебя на выбор: купание около Неттуно или падение на римскую равнину. На сей раз слишком поздно, чтобы полететь и спрятаться в облаках над озером Неми. Тебе крышка».

Я набирал высоту в сторону солнца в южном направлении. Уходить на север было невозможно, поскольку в 450 метрах ниже ко мне направлялись самолеты с пятиконечными звездами. Они приближались спокойно, без спешки. Они, должно быть, бросали жребий, кто должен покончить со мной и затем прицепить медаль к своему кителю. Даже если они были плохими стрелками, промахнуться у них не было возможности. Моим последним шансом было использовать в качестве союзника солнце и скрыться в его лучах. Я направлялся прямо к нему, в сторону моря, пробормотав без особой уверенности: «Возможно, оно ослепит их и сможет сбить им прицел. Кто знает?»

Я ошибся. Первая очередь прошла под моим носом. Очевидно, у американцев не только самолеты были лучше наших, но и их солнечные очки, должно быть, имели лучшее качество. Я сделал левый разворот с набором высоты, повернулся на своем кресле и разинул от удивления рот. Справа, со стороны солнца, ко мне пикировала другая группа «Тандерболтов». Я не заметил ее. Хитрость, которую я хотел использовать, чтобы спасти свою шкуру, рикошетом ударила по мне самому. Ослепленным оказался я сам, а не ковбои.

Сзади приближалась другая группа. Гул двигателей. «Тандерболты» пролетели мимо на той же высоте, что и я, и их очереди нашли мой самолет. Пули градом застучали по фюзеляжу. Это было похоже на ливень, падающий на крышу из гофрированного железа.