Последнее танго в Бруклине

Она так и слышала, как он диктует ей эти параграфы, помнила их слово в слово, но надо было все-таки проверить, взглянув собственными глазами: вот именно так все и было им сделано. Она читала: «Если эксперименты с овцами, проводившиеся в Медицинском центре университета «Лома Линда», штат Калифорния, окажутся успешными и при повторении на людях, возможно резкое увеличение донорского фонда. Учеными этого университета доказано, что при правильном применении лекарственных средств можно реанимировать сердца овец, не функционировавшие уже полчаса…» И сноска: «Анналы торакальной хирургии. Май 1992».

Она кинулась к компьютеру, включила программу с записью информации по этой тематике. Тут же на дисплее побежали строки. Трудный, сугубо профессиональный язык, над каждым словом приходится думать. Но в конце концов она выяснила, какие лекарственные средства необходимы для реанимирования: раствор Роу – 250 миллилитров; стрептокиназа – 200 000 единиц; 50 процентов декстроза – 10 миллилитров.

Опять настойчиво призывали по внутреннему радио: «Эллен Риччо, просим немедленно позвонить по телефону 1Ц25, повторяю, 1Ц25».

Пенни смотрела на нее растерянно:

– Может, что-нибудь нужно сделать?

– Нет, нет, все в порядке, – сняв трубку, Эллен набрала 9Ц74.

– Аптека, – отозвался мужской голос.

– Говорит Эллен Риччо из библиотеки. Я собираю данные по опытам доктора Вандерманна над павианами, он оставил мне рецепт, написанный от руки, но я что-то не разберу, какая доза.

– Попробую вам помочь.

– Вот спасибо, я затем и позвонила.

– Одну минутку, я сейчас найду записи…

Эллен слышала, как он переключает программу на компьютере.

– Ага, нашел. Записываете?

– Да, пожалуйста, только самый последний его заказ, остальное у меня имеется.

– Нет проблем.

Приготовив ручку, Эллен внимательно слушала.

– Так, посмотрим… хлористый калий. Вот черт. Нет там никакого калия.

– Записала. Еще?

– Раствор Роу…

Ага!

–..декстроза и стрептокиназа… продиктовать по буквам?

– Нет, нет, спасибо, я знаю.

– К вашим услугам.

– Простите, – он уже собирался повесить трубку, – еще один вопрос: не подскажете, для чего нужен хлористый калий?

– Обычно его используют для восполнения уровня калиевых солей, но мне кажется, доктору Вандерманну это понадобилось для пересадок, которые он делает у павианов, – двадцать миллиэквивалентов, и сердце останавливается совсем.

– Благодарю вас. Вы мне очень помогли, очень. Щеки ее пылали. Все, попался, мерзавец, она его схватила за руку.

Голос Голди вывел ее из состояния крайней экзальтации.

– Что с тобой такое, а?

– Ой, Голди, я даже не знаю, с чего начать, понимаешь, я…

– Зато я знаю, с чего начинать, с энтерологии. Пошли, тебе гастроскопия назначена.

Но оказалось, что это не просто гастроскопия. Ее положили на матрасик, потом она очутилась под стеклянным куполом. Очень низким, прозрачное стекло так и нависало у нее надо лбом. Ее словно в кастрюлю затолкали и сейчас поставят варить. Ей это показалось ужасно смешным. Хотя что уж тут веселиться, просто истерика какая-то, и все равно, смех ее просто распирал. Она тихонечко хихикнула.

– Все нормально? – поинтересовался техник. Странная какая, никто под этим колпаком никогда не смеялся?

– Да, да, вы не обращайте внимания, это у меня так огорчение проявляется.

– Если почувствуете, что вас стесняет замкнутое пространство, здесь есть зеркальце, смотрите у него. Некоторым это помогает.

Она попробовала взглянуть, но выяснилось, что зеркало кто-то сдвинул, так что в него был виден только краешек ее помятого докторского халата. Теперь у нее возникло чувство, что она в химчистке: вот сейчас заполнят барабан и включат моторчик. Она опять хихикнула.

– А теперь лежать неподвижно, – донесся до нее голос техника. – Печень мы очень быстро осмотрим, но надо, чтобы вы не делали никаких движений.

Послышалось какое-то ритмичное постукивание, словно били в барабан индейцы на своем празднике, хотя нет, звук не такой, скорее похож на бульканье закипевшего кофе в перколяторе, а вот стуки еще быстрее, еще быстрее.

– Хорошо, еще потерпите самую малость, и все.

Опять постукивание, опять это бульканье. Она чувствовала себя, как, наверное, должен себя чувствовать астронавт, летящий к Луне, – включена система, приводящая ракету в движение, щелкают стрелки на гигантских часах, отсчитывая секунды. Тут уж не до смеха. Все мускулы ее напряглись в старании не шевельнуться, только медленно, очень медленно поползли по щекам две слезинки.

Как только ее привезли назад в палату (и слушать не стали, что она себя хорошо чувствует, вполне может дойти сама, в больнице порядки строгие), Эллен потребовала, чтобы вернули одежду.

– Напрасно беспокоитесь, – уговаривал ее санитар, парень, которого она тут прежде не встречала, – наверное, там они и лежат, вещи ваши, в приемном отделении. Сейчас кого-нибудь за ними пошлем.

– А нельзя мне самой?

– Да что за спешка? Вас все равно сегодня никуда не отпустят.

– Нет, отпустят. С меня хватит, минуты тут больше не останусь.