Последнее волшебство. Недобрый день. Принц и паломница

– Ох, да просто не хочется мне уезжать из дому, когда весна на носу! Ты только погляди, сколько всего мы пропустим: первоцветы уже распускаются, и лошадка моя в июне принесет жеребенка, и… ну, к этому времени мы, наверное, уже вернемся.

– Вернемся к июню? Ох, нет, госпожа моя, вы все позабыли! Да одно только путешествие морем длилось неделями, а я-то запомнила каждую из них, до того мне недужилось. К июню вам ни за что назад не поспеть.

Алиса встала с кресла, пересекла комнату, подошла к окну. Солнечные лучи косо падали в комнату через широкий каменный подоконник, вместе с легким ветерком внутрь потянулись запахи ранней весны – земли, сосновой смолы, распускающихся почек, благоухание молодой поросли. Девочке казалось, что она чувствует тонкий аромат подснежников, еще не отцветших в запоздалых сугробах под деревьями. Она обернулась, улыбнулась собеседнице. Несмотря на явную разницу в возрасте – а Мариам была на четыре-пять лет постарше Алисы, – именно последняя – хозяйка Розового замка и окрестных земель с того самого дня, как появилась на свет, – зачастую казалась старшей из двух.

Алиса заговорила мягко – так взрослый сообщает ребенку плохие новости и спешит утешить:

– Мариам, мне очень жаль. Я прямо не знала, как и сказать тебе. В этом году отец в Иерусалим не собирается. Вчера мы с ним об этом переговорили: похоже на то, что путешествие окажется слишком опасным, даже если плыть морем. Даже в Рим нельзя поехать, ведь император поддерживает бургундов, а из Афин, с тех пор как умерла моя двоюродная бабушка, – ни слуху ни духу. Мне вправду жаль. Мне и самой очень хотелось еще раз увидеть Иерусалим, и я знаю, как ты мечтала побывать дома.

Поскольку семья отдала в услужение Мариам не без выгоды для себя и положение ее, таким образом, негласно немногим отличалось от рабского, девушка знала, что ее надежды никакой роли не играют и что, сочувствуя ей, Алиса выказывает доброту, на которую способна редкая хозяйка. Вооружившись терпением – одним из сильных качеств своего народа, Мариам ничего не ответила, но молча вернулась к работе.

– Ежели все переменится, – молвила Алиса, – в следующий раз мы непременно туда отправимся, я просто уверена. И обещаю тебе: я позабочусь о том, чтобы ты поехала со мной.

– Пустое, госпожа. Вы ко мне слишком добры. И право, я здесь очень счастлива. – Иголка снова застыла в воздухе. – Но вы сказали… мне показалось, вы сказали, что господин герцог собирается в путешествие? Ради спасения души, вы сказали? И что вы, возможно, вернетесь к июню? Так где ж это, так близко-то? Ах да, на Тейбл-хилл живет святой человек, есть и Гиблая часовня, где хранился и был извлечен меч верховного короля, но ее христианской святыней-то не назовешь, так что отца вашего туда вряд ли потянет. И быть того не может, чтобы затевалась очередная поездка в монастырь, где погребена госпожа ваша мать, – ведь это никакое не паломничество, правда? Ну, девять миль, ну, от силы десять! Так куда же и ехать, если не в Иерусалим?

– Да ты прямо мои слова повторяешь! – рассмеялась Алиса. – Для тебя в мире существует одно место, и только одно: Иерусалим – для тебя, а для меня – Розовый замок! Однако обе мы поедем в Тур.

– В Тур? А это где?

– В Галлии. Это во владениях короля Хлодомера, изрядно далеко на юге. Столица короля – Орлеан, но отец говорит, что Тур – очень милый город. Стоит он на огромной реке Луаре, и течет она по прекрасному, изобильному краю. Звучит просто чудесно. Отец уверяет, что старая королева – ну, мать короля – живет там подолгу и сама она страх как набожна, так что паломникам есть где с удобством остановиться. Не то чтобы это играло роль, конечно.

– Конечно нет, – очень серьезно подтвердила Мариам. – А если это настолько далеко на юге, так там, может статься, даже тепло. А зачем христиане ездят в город Тур?

– Там гробница святого Мартина. Кажется, он епископом был, – неуверенно пояснила Алиса. – Как бы то ни было, он творит одно чудо за другим. Отец мне не так уж много рассказывал, но помянул, что старый король Хлодвиг – Хлодомер ему сыном приходится – там покрестился. Он принял христианство в благодарность за то, что выиграл какую-то битву. Королева Хродехильда была христианкой – и уговорила-таки мужа. Понятия не имею, с кем уж он там сражался; отец говорит, эти франки вечно воюют.

По чести говоря, герцог рассказал дочери немало полезного.