Последнее зелье

В голове промелькнуло воспоминание: улыбка, острая боль, тяжёлая пульсация висках, вкус крови во рту.

Он открыл глаза. Ещё раз посмотрел на потолок. Из узких окон, под потолком, был виден кусок серого неба.

За закрытой дверью послышались голоса. Колдун прислушался, и попытался сесть. Хоть и не сразу, но у него получилось. Тьери взялся за голову. Комната вокруг него кружилась. Он зажмурился и потёр глаза одеревеневшими руками. Пошевелил ногами. Ноги плохо слушались. Герман осмотрелся ещё раз. Думать было всё ещё трудно. Он был один, в просторной комнате, голый, ноги его были накрыты белой тканью. Рядом с ним стоял стол, на котором под марлей лежали медицинские инструменты…

Тогда пришло осознание. Он обернулся, почувствовав резкую боль в шее. Поморщился. Позади себя он увидел холодильные камеры.

Тьери понял, что находится в секционной. Он удивился, но обдумывать что-либо сейчас совсем не хотелось. На полу он увидел одежду старика, песок и соль. Тогда колдун понял всё. Сознание его прояснилось. Голова заболела с новой силой.

Дверь открылась и двое колдунов в белых халатах, вошли переговариваясь, но увидев Тьери сидящего на каталке, остановились и в недоумении переглянулись.

– Добра вам, братья. – просипел Тьери. Он хотел изобразить поклон, но у него закружилась голова и он потерял сознание.

……

В доме Тьери сегодня была особенно тоскливая атмосфера. Волк курил одну за другой, сидя на кухне, и размышлял, не стоит ли ему оставить это всё. Отвезти Джейн в больницу силой, заставить её. Ему показалось что это единственное правильное решение.

Волк решил поискать её документы. Он долго рылся в ящиках, но нашёл только пожелтевшие старые бумаги на иностранных языках. Он посмотрел на даты и изумился. 1958 год, 1965, 1973…

Антон свалил эту антикварную макулатуру обратно в ящики и уселся на пол.

Если бы он был Джейн и жил бы со знахарем, который такой весь из себя эксперт в медицине, стал бы он оформлять медицинскую страховку?

Волк вздохнул.

И если Джейн будет в психушке, кто тогда перевоплотит его, в следующее полнолуние?

Волк вошёл в комнату к ведьме. Джейн сидела у окна и бесстрастно смотрела в даль.

– Что делаешь? – спросил Волк, заранее зная ответ.

– Жду, когда вернётся Герман. – отозвалась ведьма.

– Понятно. – вздохнул Волк. – Долго тебе придётся ждать.

– Не долго. – проговорила Джейн.

– Слушай, если ты не голодна, я понимаю, ты очень расстроена, всё-таки он твой брат… Но хотя бы пить ты должна, Джен.

Ведьма поджала высохшие и бледные губы и ничего не ответила.

– Я принёс воды. – он подошёл к ведьме и хотел попоить её, как маленькую, но ведьма оттолкнула его.

Стакан с водой выскользнул из рук Волка и разбился об пол.

– С меня хватит! – не выдержал Антон, – Я больше так не могу! Хочешь умирать – умирай! Чёрт с тобой!

Он вышел из дома, на ходу надевая пуховик, и отправился домой. Не успели показаться первые хаты, как сумерки уже окрасили снег синим.

Волк остановился. Ему хотелось заплакать, но слёзы застряли в его груди, не давая вздохнуть. Он вспомнил какой была его ведьмочка раньше. Как она ласкала его, деревенского увольня, который и двух слов связать не мог. Неотёсанного, необразованного… Она единственная увидела в нём мужчину и человека несмотря на то, что теперь он даже не был человеком.

И убивается она теперь потому, что осталась одна на всём свете, и больше нет никого, кто бы защитил её.

Испепеляющее чувство вины заставило Антона развернуться и бежать назад так быстро, как он только мог. По пути ему в голову пришла страшная мысль, что вдруг он не сможет войти обратно. Что, если Джейн не услышит его, не захочет впустить?!

Пробегая через поле, Волк увидел обгорелые развалины и сердце его похолодело. Он подбежал ближе и остановился, тяжело дыша. Тут возле дома появилась ведьма в пижаме и с заплаканным лицом.

Антон рванул к ней, обнял и поцеловал её щёки. Ведьма зарыдала.

– Милая, милая, прости, слышишь? Я больше не оставлю тебя одну, обещаю. Обещаю. – он снова поцеловал её. – Ну всё. Пойдём домой. Всё.

Они вошли, и Волк вздохнул с облегчением. Накормить ведьму у него снова не вышло, и тогда он уложил её спать и сам улёгся на кровать рядом с ней.

Проснулся он поздно. У камина всё так же тикали старинные часы. Джейн тихо лежала, уставившись в стену.

Антон погладил её по волосам и поднялся.

– Не знаю как ты, а я голодать не собираюсь. – сообщил он.

Всё утро Волк провозился на кухне, искренне не понимая, как можно не считать вкусную еду лучшим на свете средством от тоски.

Входная дверь скрипнула и тихонько отворилась.

Антон вздрогнул и вышел посмотреть, кого принесла нелёгкая. И тогда оборотень замер, остолбенев. Он открыл рот от изумления и медленно перекрестился.

Герман отряхнул обувь от снега и вошёл в дом, затворив за собой дверь. Его волосы были коротко подстрижены, но в ухе блестела знакомая серьга.

Тьери снял пальто и поднял усталый взгляд на Волка. Оба молчали глядя друг на друга.

– Матерь божья заступница… – прошептал Волк, – Живой, сукин сын!