Последнее желание гейши

– Но ведь девочек убили не из этой пушки!

– Экспертиза показала, что нет.

– Тогда на фига нам сейчас это обсуждать? Лучше расскажи, как к Ко…

– Стоп! – Митрофан предостерегающе поднял руку. – Сначала давай отпустим свидетельницу, а потом…

– Да… Конечно. – Смирнов учтиво поклонился Марго. – Вы свободны, Маргарита Андреевна. Спасибо за содействие. Если у нас возникнут вопросы, мы вызовем вас стуком в стену…

Марго молча кивнула, поднялась с табурета и вышла из кухни, плотно прикрыв за собой дверь.

– Очень милая девушка, – сказал Леха ей вслед. – Она мне нравится…

– А мне нет.

– Почему?

– Она проститутка.

– Но это не мешает ей быть милой…

– Мешает, – отрезал Митрофан. – А теперь отвлекись на время от мыслей о девушках…

– Уже, уже, уже. – Леха сделал серьезное лицо. – Все мои мысли заняты только расследованием…

– Как сходил в «Монреаль», рассказывай.

– Плохо. Вина не предложили, спагетти тоже.

– Ну а показаниями хотя бы тебя не обделили?

– Он рассказал общеизвестное. Под строжайшим секретом сообщил, что покойная Афродита была шантажисткой…

– Его она тоже?

– Тоже. Совсем недавно.

– Странно… – Голушко накрутил на палец ус. – Не ее, вроде, уровень.

– В последние два месяца Афродита изменила себе. Теперь не только политики привлекали ее внимание. Шантажировала всех, кого не попадя… Брала столько, сколько предложат. Раньше меньше, чем за полста тонн фотки с пленками не отдавала, а Кречетову, можно сказать, подарила – сплавила за десять кусков…

– Торопилась заработать. Брала то, что дают.

– Лучше меньше, да чаще, так говорил бессмертный вождь пролетариата Ульянов-Ленин!

– Он говорил не совсем так, поэтому в случае Афродиты будет уместнее употребить другое изречение, уже народное: «С миру по нитке – голому рубашка».

– Квартиру продала, машину тоже. По мелочевке сшибала. Куда ей столько бабок?

– Еще днем мы с тобой решили, что она собиралась линять из города, но теперь я склоняюсь к тому, что Афродита думала свалить из страны…

– Даже так?

– Все деньги были перечислены на валютный счет сбербанка, и кое-кто мне шепнул, что она планировала перевести их за границу.

– Получается, что Катаеву убили, чтобы не дать ей покинуть страну?

– Это может оказаться совпадением, но…

– Но?

– Но Конь вчера поделился со мной одной информацией, которая дала мне основания полагать, что это именно так.

– Как ты любишь, Митька, складывать простые слова в сложные предложения! – фыркнул Леха. – Говори по-человечьи, что за информация! И побыстрее!

– Подожди минутку. – Митрофан встал из-за стола, заглянул в кастрюлю, понюхал щи и спросил: – Ты вроде есть хотел?

– И сейчас хочу.

– Давай супчика погрею?

– Давай. – Леха вытянул свои худые ноги и положил их на свободный табурет. – И сальца порежь, я люблю его с хлебушком ржаным… – Он исподлобья глянул на Голушко. – Только не говори, что в вашем доме нет сала.

– Нет, сколько раз повторять…

– Не верю!

Митрофан распахнул холодильник.

– На, убедись сам!

Леха внимательно осмотрел полки, увидел пакет с «Рокфором» и возликовал:

– Ну что я говорил! Вот оно сало!

– Это сыр, – Митрофан вытащил пакет и потряс им перед носом Смирнова. – Сыр с плесенью…

– Во дают, Голушки, зажрались до того, что сыр у них плесневеет!

– Его специально начиняют особым видом плесени, чтобы придать пикантность, темнота! – Митрофан, прищурившись, посмотрел на кусок, взвесил его на руке. – Странно, только вчера купил, а сегодня уже половина осталась… Опять, что ли, отец им бездомных собак кормил? – Он отрезал себе кусок, сунул в рот, медленно прожевал, ощутил послевкусие, причмокнул от удовольствия. – Тебе не предлагаю, все равно не оценишь. А вот оливками угостить могу.

– Не надо, я их не очень… Мне б сальца.

– Не-ту! – выкрикнул Митрофан по слогам, затем повторил по буквам. – Н-е-т-у!

– Морозилку открой, – скомандовал Смирнов.

– Зачем?

– Сало именно там прячут.

– Смотри! – Голушко рванул на себя дверцу морозильной камеры. – Видишь что?

– Вижу. Шпик. – Леха осуждающе покачал головой, затем протянул руку к холодильнику, снял с верхней полки литровую банку, в которую был помещен шмат посыпанного красным перцем шпика. – Зажал, да?

– Я не понимаю, откуда это взялось, – ошарашенно пробормотал Митрофан. – Наверное, папа купил… Он иногда ест.

– Ну конечно, – полным неверия голосом проговорил Леха. – Именно так я и подумал… – Затем ткнул пальцем в пышущую паром кастрюлю. – Суп уже погрелся, выключай.

Митрофан снял кастрюлю с огня, разлил щи по тарелкам, нарезал хлеб, сало, сыр, поставил все это на стол.

– А водочки? – продолжал наглеть Леха. – Я б пропустил стопарь…

– Я не пью, ты же знаешь…

– Тебя послушать, так ты и сала не ешь. А в холодильнике есть и то, и другое.

Дабы не ввязываться в очередной спор, Голушко снял с полки отцовскую бутылку водки, в которой оставалось как раз граммов сто, налил в стопку, пододвинул к Лехе.

– Пей.

– А ты?

– Я кваску.

– Ну тогда давай, – Смирнов поднял рюмку. – За успешное завершение дела!

Когда водка исчезла в Лехиной глотке, Митрофан спросил:

– Ты узнал, почему итальянский ресторан носит название канадского города?