Последняя акция

Все тот же людской поток выпихивает Машу из вагона. Она перебегает улицу, пока не погас «зеленоглазик». А вот и гастроном! Сейчас направо. Тополя этим летом разбушевались! Пуха намело видимо-невидимо! Будто весь город потрошит из окон свои подушки! «Номер двадцать семь, — читает на торце здания Маша. — Теперь в подъезд и на третий этаж!» — бодро скачет она по лестнице.

— Кто к нам пришел?! Проходи-проходи! — Дядя Игорь в голубом халате заводит ее в квартиру и закрывает дверь. — Ты на трамвае, Машенька? — спрашивает он, унося в комнату папку со сценарием.

— Да, — отвечает она и топчется на месте — ей хочется в туалет, но признаться стыдно.

— Тебя не затолкали, бедненькую? — жалеет ее дядя Игорь. — Что ты стоишь у порога? Проходи в комнату, попьем чаю — чайник сейчас закипит!

— Я пойду, дядя Игорь. У меня много дел! — Она посидела бы с ним, попила чаю, он бы ее посмешил — он всегда ее смешит. А потом она сходила бы в туалет — тогда бы уже было прилично, но… Как же слоны, бегущие по саванне? Она ведь обещала им, что уходит ненадолго?

— Ну, раз так, — разводит он руками, — не смею тебя задерживать.

Он поворачивает дверной замок.

— Передавай маме привет.

— До свидания, дядя Игорь! В следующий раз обязательно попьем чаю! — машет она ему рукой со ступенек, сбегает вниз и выскакивает на улицу.

«Теперь уж я точно на трамвае не поеду — пойду пешком! — решает она и тут же сама себе противоречит: — Как писать хочется! Я не дойду!»

— Машенька! — раздается откуда-то слева. Она поворачивает голову. — Ты меня узнаешь? — В ответ она кокетливо кивает — конечно, узнает. Маша держит руки в карманах шорт и слегка приседает. — Что ты тут делаешь? Садись — подвезу…

Он, конечно, наврал Мишке, что всего два раза в год посещал райком. По пути к дому Маликовой Юра вспоминал июль восемьдесят шестого…

Ольга еще и года не проработала в райкоме, когда на ее плечи взвалили тяжкий груз.

Два раза в год каждый район города нес почетную вахту на Посту № 1 — у Вечного огня. Райком составлял график с расчетом на десять учебных заведений: школ и ПТУ. И третий секретарь райкома контролировал подготовку к вахте в каждом из этих заведений.

С начальником Поста № 1, товарищем Епифановым, шутки были плохи. Если почетный караул школы или училища плохо подготовлен — хромает дисциплина, не отработан ритуально-строевой шаг, не проводятся политинформации и встречи с интересными людьми, — Епифанов по окончании вахты звонит в горком Кире Игнатовой, и уж Кира Игнатова без промедления вызывает третьего на «ковер» — на бюро горкома.

Маликовой в тот год «повезло» вдвойне. Кроме того, что Пост № 1 — дело хлопотное, так еще время «попоститься», как шутили в райкоме, выпало на июль, то есть на каникулы. В училищах каникулы начинались с середины июля, и Ольга в этой нелегкой гонке, чтобы удержаться в седле, то бишь в собственном кресле, решила «поставить» на училища. Но оставалось еще тринадцать незаполненных дней. Выход подсказал Стацюра — он всегда находил выход.

— Что ты мечешься? — одарил он ее своей незабываемой улыбкой. — В твоем распоряжении будет целый трудовой лагерь! Наберешь из него караул! Там будет человек шестьдесят, если не больше! А полностью укомплектованный караул сколько?

— Двадцать пять, — как на аттестации, выдала Ольга.

— У тебя еще будет выбор!

На том и порешили.

Соболеву она позвонила в конце мая.

— Юра, вы стоите первыми.

Это ему польстило — в начале и в конце вахты ставили всегда самых-самых.

На четвертом году работы секретарем училища такие мероприятия, как Пост № 1, Юру уже не пугали, а, наоборот, радовали. Еще больше радовались ребята и девчонки в комитете — все заядлые «постовцы», кое-кто отстоял уже по три раза. Какой пацан не мечтает шагать на виду у всего города в красивой форме с погонами и аксельбантами, а главное, с настоящим автоматом в руках! И девчонкам нравилась форма, и девчонкам нравилось ходить ритуально-строевым шагом, а также им в обязанности вменялось поздравлять молодоженов, которые бесчисленным потоком ехали в пятницу и субботу к Вечному огню, а еще они имели право наводить порядок на площади Коммунаров — следить, чтобы люди не сорили и не курили у священной братской могилы.

К военруку он не стал обращаться за помощью. Зачем, когда в комитете столько опытных «строевиков». И жизнь будущего караула забурлила сама собой — двадцать пять оставались после учебы и маршировали на плацу, а потом шли в комитет пить чай. Юра только успевал ставить самовар! Маликова приехала к нему с проверкой в конце июня и поразилась его успехами. Он угощал ее чаем с пряниками, а под окном маршировали, разводили, снова маршировали.

— Ты не Соболев, — не верила своим глазам Ольга, — ты — Макаренко!

— Видела бы ты этого Макаренко три года назад, — грустно улыбнулся Юра, — когда я не знал, с чем едят этот Пост, а местный военрук запил! А на твоем месте сидела Мартынова, которая только и умела, что ставить вопрос ребром и применять репрессивные меры! Вот я тогда покрутился!

— Что же ты сделал?