Последняя акция

— Мог бы, — признался Трофимыч, — тогда бы эти карасики, — указал он на ведро, — нынче бы из меня уху варили, а не я из них! Тут, парень, дело очень нечистое. Скверное что-то, а что, толком и не знаю. — Он почесал в затылке и выложил Юре все как есть.

В то воскресенье он ездил в деревню за провизией да еще узнать насчет зарплаты. Тогда-то и услышал про девочку — сам милиционера расспросил. А вернувшись с того берега, увидел незнакомую лодку, перевернутую кверху дном. Точно так же, как сделал Юра, только Юра приплыл на лодке Матвеича, а ту лодку лесник отродясь не видел.

— Значит, гость в доме, — сказал Калмыков обрадовавшемуся Черчиллю, но ближе к дому пес перестал вилять хвостом — чует недоброго человека. На крыльце сидел парень лет двадцати пяти в куртке из черной кожи.

— Здравствуй, дедушка.

Лицом не наш человек. По виду — с Кавказа. Пес залился лаем — Черчилля не обманешь улыбкой и сладкими речами, так что пришлось привязать к конуре. А человек этот и говорит:

— Ты, дедушка, сегодня из дома не высовывайся, на озеро не выходи. Мы тут погуляем у тебя немного на Страшном острове.

— Гуляйте, — согласился Трофимыч, — какие ваши годы!

— Я тебе, дедушка, ящик «Перцовки» привез — в сенях у тебя стоит.

— Это за что же мне такая честь оказана?

— Чтоб ты выпил за мое здоровье! — криво улыбнулся незнакомец. — А если скажешь про меня кому-нибудь — захлебнешься моей водочкой! — И, уходя, добавил: — А если в деревне спрашивать станут, что ночью было, говори, ведьмы с чертями на Страшном шабаш устроили!

Не послушался Калмыков кавказца. Как стемнело, выполз из своей «берлоги» и окольными путями по лесу добрался до того места на побережье, откуда ближе всего до Страшного острова. Там в кустах и схоронился.

На острове было светло от прожекторов. Все напоминало какой-то праздник, Ивана Купалу, что ли? На остров прибывали лодки с другого берега. На том берегу тоже лес, но только он тянется вдоль шоссе. Из-за деревьев Трофимыч ничего не видел, что происходило в глубине острова. Слышал только музыку, и еще прилетал и садился на острове вертолет…

К двум часам ночи старик вернулся домой, так ничего толком и не разглядев.

Юра с интересом выслушал рассказ Калмыкова.

— Вы не могли бы, Егор Трофимыч, поконкретней описать мне этого кавказца? — попросил он.

— Кавказец как кавказец, — нехотя начал старик, — глаза темные, нос прямой, волосы черные…

— Кудрявый? — перебил его Юра.

— Нет, обыкновенный… Да, самое главное, — вспомнил Трофимыч, — шрам у него через все лицо. Вот так, — он провел черту по правой щеке от глаза и до уголка рта.

— А на острове вы после них были?

— Я и до них там не часто бывал, — признался старик. — Страшный остров. Понимаешь? Люди там частенько пропадали — пойдут по грибы, по ягоды и не вернутся. Отсюда и название. В деревне детей им пугают, когда не слушаются. Говорят: «Отвезу тебя на Страшный остров и там оставлю!»

— А далеко он отсюда?

— Да ты никак на Страшный собрался? — В голосе старика прозвучал испуг, а пес при этих словах заскулил и прижал к земле хвост. — Собака и то понимает! Знал бы Матвеич, что ты на Страшный соберешься, вряд ли лодку бы дал.

— Неужели из деревни там никто не бывает? — не верил Соболев.

— Почему? Есть смельчаки. Уж больно грибные места.

— И что, не возвращаются?

— Возвращаются. Да только время от времени обязательно кто-нибудь пропадает, — тяжело вздохнул старик и посетовал: — Жаль, табачку ты мне не привез!

— В следующий раз не забуду, — пообещал Соболев, поднимаясь с крыльца, и снова задал тот же вопрос: — Далеко ли до острова?

— Упрямый ты, брат! — разозлился старик, а потом все-таки объяснил, как доплыть до Страшного, видно, ухи ему сильно хотелось, а навязчивый гость все не уходил.

Соболев уже взялся за весла, как в его голове созрел новый, дерзкий план. Пришлось опять вытаскивать лодку на берег.

Старик чистил рыбу, когда Юра крикнул ему из сеней:

— Это снова я, Егор Трофимыч.

— Вижу, что не папа римский, — неласково отозвался тот. — Забыл что?

— Забыл с вами уговориться насчет кавказца того. — Юра по-прежнему стоял в сенях и проходить в комнату, по-видимому, не собирался. — Мне кажется, он вас еще навестит.

— Не дай Бог, — перекрестился Трофимыч. — Рожа у него больно неприятная.

— Так вот, если он все-таки придет, подайте мне знак.

— Какой знак? — не понял Калмыков.

Юра не стал выдумывать велосипед, а воспользовался старым, испытанным шпионским средством:

— Если он появится вновь, переставьте горшок с фиалкой на то окно, что глядит на озеро.

Лесник посмеялся над Юриной затеей.

— А ты такой зоркий, что из лагеря своего, можно подумать, увидишь? — Он вспорол брюхо карасику и выскреб на газетку кишки.

— Сделайте так, Егор Трофимыч, а остальное — моя забота.