Последняя башня

Вавилон, уровень 40. Ложа «Имморталов»

Карл Каннингем сидел в Ложе один, почти в полной темноте. В небесной вышине кружились созвездия и заливала все своим светом полная Луна. Она все так же наблюдала за горемычной Землей и тянула к себе невидимые воды высохших морей.

Где-то рядом с ней сверкала яркая точка спутника.

– Привет, «Гера», – меланхолично пробормотал Каннингем. – Привет, моя хорошая. Только ты, звездочка, нас и спасала.

Аэрокосмический отдел «Фау» сломал голову, пытаясь найти объяснение внезапному обесточиванию Вавилона. Ответы искали в небе, на кольцах башни и на спутнике. Снаружи ползали жучки-исследователи, посылая первичные результаты диагностики.

Каннингем провел по пульту ладонью, выводя вокруг себя голограммы кодов операционной системы. Вернее, то, что появилось несколько месяцев назад вместо них. Невообразимый клубок синих линий, которые даже отдаленно не напоминали кодировку… Графический баг так и не удалось убрать. Никто на башне уже не имел доступа к бэкенду[3] системы, а в ответ на их запросы Вавилон упрямо отражал длинные голубые полосы. Иногда даже казалось, что это чьи-то капилляры… Цвет они, правда, потеряли несколько дней назад.

Двери Ложи пискнули. «Старший аэрокосмический инженер И-Шин Яо», – отрапортовали динамики по завершении верификации.

Неоновые узоры опутали фигуру инженера, стоило ему войти в Ложу.

– Относительно тестирования аварийных резервов энергии… Они рассматриваются башней как некий отдельный источник, поэтому мы еще можем ими пользоваться. Но дело в самой башне.

– Раскодируйте эти чертовы прожилки! Это должно быть связано с тем, что Омикрон-лучи перестали трансформироваться в энергию! – отрывисто сообщил Каннингем.

– Мы работаем над решением, – терпеливо отозвался И-Шин. – Еще кое-что обнаружилось по завершении сканирования внешнего периметра башни. Не связано, правда, с текущей проблемой.

– Да? – На инженера уставились с тусклым любопытством.

Тот присел на край стола и чуть торопливо продолжил:

– Дроны нашли внешний шаттл в квадрате Р-8, в ста километрах от башни. Именно на нем улетела Бланш Гор в день трагической смерти своего дедушки.

Глаза Каннингема стали настолько прозрачными, что неон проходил через них, высвечивая строение синтетических протезов.

– Запись проводника расшифрована. Шаттл вылетел пустым по заданной траектории и упал, разбившись. С радаров его стерли, как мы помним, поэтому восстановить картину той ночи не удалось… как и узнать судьбу Бланш Гор.

– Но она, значит, здесь.

– Выходит, так. Если не ушла под землю. Еще один момент.

Прожилки вздрогнули и подернулись рябью. Словно понимали их речь.

– Дроны собрали анализы с выходных линз. Обычно по ним мы сверяем вторичное излучение, выделяемое комплексными системами снабжения. Так вот, в день ее пропажи потребление Омикрона в лабораториях Гора было просто невероятным. Смотрите сами.

Выскочила прыгающая диаграмма, перекрывшая неоновые сосуды. Каннингем взирал на нее без всякого выражения.

– Что он мог делать в этот день? – спросил И-Шин, с тревогой вглядываясь в лицо главы «Имморталов». – На что он пустил столько энергии? Ее будто свинтили и впрыснули… во что-то. Непонятно, правда, во что. Мы не видим корреляции с другими показателями, а они должны быть при таком потреблении.

– Гор вообще оставил нам одни вопросы, – наконец, словно выныривая из себя, ответил Каннингем. – Думаю, что правду узнаем, только если найдем Бланш.

– Гор не мог убить себя таким излучением?

– Гор умер от добровольной эвтаназии.

И-Шин кивнул и развел руками:

– Тогда у меня все. Готовимся к аварийному режиму.

Общий Тракт (удаленность от границ сектора Собачников – 40 км)

Бланш, девочка моя, как мне получить твое прощение? Как оправдать себя в твоих глазах? Ты не заслужила ни той жизни, от которой я тебя спас, ни той, на которую обрек в ночь своей смерти.

Бланш, мой белый лист. Мой маленький солдат, которому обещано целое королевство за храбрость. Ты проклянешь меня, когда узнаешь правду. Но пока, не ведая и не боясь, ты идешь в далекий и опасный путь. Пусть тебе встретятся сильные союзники. Пусть ты найдешь выход даже из нашего – последнего из всех оставшихся миров.

* * *

Дедушка ее любил. Это единственная мысль, которую Бланш не могла подвергнуть сомнению. Дедушка ее любил и заботился, не важно, какие цели при этом преследовал.