Последняя бездна

Самолет забросил нас на место и улетел. Мы поставили палатку, пообедали консервами, начали готовиться к проведению исследований. Все это время я поглядывал на Надю и не мог понять, что с ней не так. Она как будто была чересчур возбуждена – на щеках горели алые пятна румянца, глаза лихорадочно блестели. Когда она наклонялась, чтобы подобрать что-то с земли, я замечал, что она как-то странно держит голову, словно ее мучает невыносимая головная боль. Но я, занятый организацией ночлега для своих подопечных, не обратил на это должного внимания.

Он снова замолчал и устало уронил лицо в ладони. Марии хотелось дотронуться до его плеча, но почему-то по застылой фигуре Дмитрия она понимала, что прикосновений он сейчас не вынесет. Тогда она просто передвинула стул поближе к нему и села рядом.

– Дмитрий, не рассказывайте, если так тяжело, – сказала она участливо.

Мария уже жалела о том, что вызвала Дмитрия на откровенность. Но тот лишь покачал головой.

– Нет, знаете, парадоксально, но мне становится как-то легче. Я ведь никогда никому об этом не рассказывал. Только на следствии… – невесело усмехнулся он. – Если только я вас не утомил своей болтовней.

– Не говорите глупостей, – нахмурилась Мария.

– Знаете, а вы похожи на нее. На Надю, – почему-то сказал вдруг Дмитрий. – Она бы тоже так сказала – не говори глупостей.

Он снова помолчал, и Мария осторожно спросила.

– Она заболела, да?

Он кивнул:

– Менингит… Где-то по пути подхватила вирус. Я подошел к ней спросить, все ли в порядке, а она уже вся горела. Виски – словно раскаленные. Не представляю, как она держалась на ногах. То ли просто не желала замечать свое состояние, то ли больше всего на свете боялась подвести товарищей.

– Ты с ума сошла! – заорал я на нее. – Ты почему не говоришь о своем самочувствии! Ты понимаешь, что ставишь под удар всю экспедицию, скрывая свою болезнь!

А она посмотрела на меня такими глазами! Понимаете, у нее глаза уже затуманились от жара… И сказала только:

– Прости…

И почти сразу потеряла сознание. Я сначала даже не понял, что с ней, думал, может, простудилась сильно, ангина, скарлатина какая-нибудь… Я же не врач. Но когда у нее начались судороги, Гоша сказал:

– Дима, это менингит. Ее нужно в больницу, срочно.

Больше он ничего говорить не стал, но я по лицу понял, что ситуация – смертельно опасная. Я… даже не испугался, нет. У меня внутри все как будто застыло. Все чувства отключились, и осталось только одно – в больницу, Надю нужно доставить в больницу. Любой ценой. Но самолет должен был прилететь только утром…