Последняя битва

– Не гневайся, Атли, на смелую речь,
То скальда совет откровенный:
Он благо вещает для чести твоей,
Любовью к тебе вдохновенный.
Не знаю, правдивы ль речи селян,
Что нет им в законах защиты,
Что клятвы святые присяги твоей
Тобою же ярл позабыты.
Какие соблазны, увлекши тебя,
Твой долг забывать заставляли?
Ты пробуешь в гордой отваге своей
Опасное лезвие стали.
Кто любит покорность в подвластной стране,
Присягу дает ей правдиво,
Тебе ли, о Атли, бесстрашный в боях,
Срамить себя ложью трусливой?
И кто подустил тебя грабить народ,
И край предавать разоренью?..[43]

Пока скальд вещал, по залу неоднократно пробегал тревожный ропот. Ярл сидел насупившись, и с каждой новой строкой его лицо все больше наливалось краской. Единственный глаз пылал яростью. Казалось, еще секунда, и он сорвется с места, выхватит меч и изрубит сочинителя на куски. Но нет, Атли продолжал сидеть, сдерживая свой порыв. Хотя видно было, как ему непросто совладать со своими чувствами.

К середине виршей из-под стола вылез пыхтящий Сигурд. Он взобрался на свое прежнее седалище и, когда вник в суть происходящего, едва не обомлел. Ему тут же захотелось вскочить, подхватить скальда и унести куда-нибудь… хоть к чертям, лишь бы подальше от ярла. Но херсир опоздал…

Когда Сказитель громко, с ярким ударением окончил декларировать, в наступившем оцепенении раздался раздраженный голос Косого:

– Не думал я, что ты, скальд, так глуп! – ярл сжал резные ручки стула.

Сказитель смело глянул в глаза правителю:

– Я сказал правду. Лишь то, что видели мои глаза.

Атли схватил кружку, быстро отпил и в ярости отшвырнул емкость в угол.

– Пошел прочь! – гневно выплюнул хозяин Альдегьюборга. – Прочь! Чтоб глаз мой тебя больше не видел!

Вемунд еще секунду помедлил, а затем перевел взор на Сигурда:

– Ты, – его перст взлетел вверх, – помни мои слова!

Сигурд от изумления открыл было рот для ответа, но пивная отрыжка подступила к горлу, и он не смог выдавить ни звука. Вемунд же, больше не глядя ни на кого, повернулся и не спеша направился к дверям под недовольные выкрики викингов.

Глава десятая Поход

Не вечны милые друзья,

Могила сыщет и тебя…

В земли племени меря дружина, ведомая херсиром Сигурдом, вторглась к исходу января. Большей частью передвигались, где это было возможно, по руслам замерших рек и речушек.

Вначале день они продвигались на юг, по реке, что хольмгардцы величают Волховом. После чего повернули на восток и шли четыре дня по безлюдным местам.

В распоряжении молодого военноначальника находилось десять верховых и сотня пеших викингов. Кроме того, чудины, принявшие руку нового владельца Альдегьюборга, прислали чуть больше сотни своих воинов, и хотя Сигурд был не в восторге от этой чудинской рати, деваться было некуда. Одно слово – ополченцы. Неудовольствие Сигурда с первого взгляда вызвало вооружение чудинов. Почти все они поголовно не имели никаких защитных комплексов. Ни шлемов, ни кожаных доспехов, не говоря уже о кольчугах… Щит был только у каждого второго, у каждого третьего широкий и длинный нож. Сигурд не приглядывался, но это чудинское изобретение было чем-то сродни скрамасаксу, которыми были оборужены и многие викинги. В основной своей массе чудины из оружия имели рогатины, топоры, луки и сулицы. Ополчение… То ли близлежащие к боргу поселения были так бедны, что не смогли прислать хорошо экипированных бойцов, то ли старейшины чудинов посмеялись над ярлом Атли. Впрочем, затевать ссору накануне похода Косой не стал, а принял рать союзников как должное. Лишь в кругу своих хирдманов он позволил себе нелестные высказывания в адрес ополченцев. Ну а Сигурду вообще выбирать не приходилось. Дадена рать – поди, изволь побеждать…

На их пути лежало первое поселение меря. От союзников-чудинов стало известно название – Уйболла. К своему безмерному удивлению Сигурд узнал от дозорных, что оная Уйболла совершенно пуста.

– Ни скотины, ни людей… избы стоят пустые, а печи холодные – люди давно ушли, – доложили херсиру вернувшиеся вершники[44].

– Все хорошо проверили?

– Хорошо. Ни души!

– Ну, то, что они нас давно заприметили, это ясно. Не идиоты же они… – размышлял вслух Сигурд, поглядывая на Кятлу. – Ты что скажешь?

Кятла – выборник от чудинов, которому совет старейшин поручил вести ополчение – крякнул в кулак.

– Коли с бабами да детьми подались, то за два дня могли до соседей податься, – изрек он по-словенски.

– Следы есть? – спросил херсир у дозорных.

– Есть! – ответил воин. – Оставили… хоть и заметали лапником.