Последняя битва

Повинуясь жесту капитана, Руслан и Николай с лёгкостью опытных фехтовальщиков обнажили свои клинки и приняли позицию нападения, хищно оскалившись в белозубых улыбках. Эта улыбка и спокойная уверенность чужаков, не проявлявших и тени испуга перед разъярённой толпой, озадачили бандитов. Кожин продолжал говорить, неторопливо и уверенно успокаивая толпу, демонстрируя свои пустые ладони. Капитан имел немалый опыт по работе с подобными беспорядками и надеялся за полчаса-час успокоить или запугать люмпенов, чтобы поговорить с Христофором.

Несколько минут Кожин говорил в тишине, и возбуждённые бандиты начали опускать руки с палками и ножами, прислушиваясь к словам чужака. Капитан внимательно смотрел на стоящих перед ним оборванцев, выискивая среди них вожаков и организаторов, чтобы перевести свою речь в диалог. Пусть диалог будет враждебный, но, как известно, любой разговор между врагами затрудняет нападение.

Увы, истинные подстрекатели люмпенов оказались позади толпы, откуда в окна дома полетели булыжники, а затем с криком «Бей чужаков!» из-за спин бандитов вылетели две настоящие оглобли, направленные на стоящего у дверей Кожина.

– Вперёд! – успел крикнуть капитан, увернувшись от летящих в лицо палок, и кинулся в гущу толпы, расталкивая босяков.

Последним шансом остановить нападение на семью маранов осталась возможность добраться до подстрекателей и демонстративно их скрутить. Но безопасник преувеличил смелость подстрекателей: они разбежались в разные стороны, едва почувствовали угрозу, не переставая, впрочем, распалять толпу криками со стороны, и бандиты, словно очнулись от спячки, явно отрабатывая полученный аванс.

На троих русов, уже пробравшихся в середину толпы, со всех сторон обрушились удары. Но куда там люмпенам справиться с тремя боевыми офицерами? Обнажённые сабли засвистели вокруг них, создавая непроходимую защиту. Опытные фехтовальщики, Руслан и Николай не стремились нанести смертельные удары, ограничиваясь самыми эффективными против трусов ударами по лицу и рукам. Кровь, брызгами летевшая из отсечённых пальцев и заливавшая глаза из разрезанных лбов и щёк, пугала сильнее смертельного ранения. А капитан, не имея сабли, выхватил из руки ближайшего бродяги палку, разбивая ею лица бандитов. При этом он не переставал громко выкрикивать угрозы и обещания зарезать всех, кто не успеет сбежать, давить на психику трусливых люмпенов.

Как безопасники и рассчитывали, после ранения десятка бандитов вся толпа грабителей быстро разбежалась. Офицеры остались в переулке втроём, перед запертой дверью в дом сапожника Христофора. Нужно было торопиться.

– Дядя Христофор, я – Сергей Кожин, сын Николая! Выходите, нужно поговорить. – Бросив игру в конспирацию, капитан негромко обратился к хозяевам через дверь, стараясь, чтобы его слова не были слышны соседям. – Мы не можем оставаться здесь на ночь, вам необходимо уходить, прямо сейчас.

Конечно, никакого ответа через дверь он не услышал и продолжал уговаривать невидимых хозяев, скрипя зубами от злости. Его помощники успели протереть клинки, почистить запачканную одежду и ждали рядом, внимательно контролируя пустой переулок и соседские дома.

Шли минуты бесплодного ожидания, на уговоры капитана из дома никто не отвечал, а ситуация накалялась. Учитывая шустрых подстрекателей, которые убежали очень быстро, стоило ждать появления новых бандитов или подкупленных стражей закона. Те и другие будут настроены против русов, поэтому уже стоило подумать о собственной безопасности.

Капитан взглянул на часы: с момента его команды по радио уходить из города прошло уже сорок минут, ребята явно на подходе.

– Придётся уходить, оставаться в городе нам нельзя. Как обидно вышло, – обернулся к друзьям Сергей, добавив для молчащих за дверью маранов по-испански: – Кого Господь хочет наказать, того он лишает разума. Прощайте, Христофор, мы уходим.

Быстрым шагом три офицера пошли к выходу из переулка, направляясь к южным воротам Льежа. Но не по тому пути, по которому пришли, а параллельными улицами. Это была привычка не уходить старым путём, несколько раз спасавшая всем жизнь.

На повороте, покидая переулок, Сергей машинально обернулся назад, чтобы увидеть, как из дома Христофора выбегает девушка-подросток, явно за русами.

– Дон Кожин, подождите. Папа ранен и не может говорить. Помогите нам, не уходите, умоляю.

– Коля, контролируй подходы, мы быстро, – кивнул помощникам капитан, бегом возвращаясь к дому маранов.