Последняя битва

Так и оказались спустя неделю пятеро русов в Льеже, за последние пятнадцать лет ставшем прибежищем всех гонимых и неудачников. Город после многочисленных войн остался на территории Франции, успевшей потерять за последние годы половину своей территории.

Франция полностью потеряла выход к побережью Средиземного моря, где сейчас бурно развивались торговые республики – Прованс и Лангедок, заключившие торгово-оборонительный союз с Новороссией. На западе французам пришлось проститься с независимыми Бретанью и Нормандией, на востоке давно существовала прорусская Лотарингия. С трудом французскому королю Генриху Четвёртому удалось сохранить территорию Иль-де-Франс и север страны, удержав в руках своенравную Фландрию. Так сложилось, что оплотом всех беженцев стал именно Льеж.

В этот город бежали евреи-мараны, изгнанные из Испании, там укрывались гёзы, сбежавшие от испанцев из Нидерландов. Позднее к ним присоединились голландцы-католики, восставшие против короля Испании и Португалии Филиппа, евреи и поляки из Великопольши, где свирепствовали шведские оккупанты. Одно время город заполонили германские курфюрсты, герцоги, бароны, князья из многочисленных германских княжеств и прочих герцогств, попавших под оккупацию Новороссии. Туда же, именно в Льеж, добрались остатки Пражской еврейской общины, рискнувшей поднять восстание против русов. Последними были беженцы из Венеции, разрушенной и ограбленной до нитки ужасными средиземноморскими казаками, вассалами русов.

Город стал оплотом антирусской партии со всей Европы. Евреи, католики, протестанты, герцоги и менялы, купцы и отставные военные все они считали виновниками своих бед русов. Причём даже изгнанные королём Филиппом мараны поддались на массовое безумие своих единоверцев и сородичей, начав активно проклинать русов. Доставалось, конечно, испанцам и шведам, но главным врагом всех времён и народов оказались именно русы из Новороссии. И заявиться в Льеж в одежде русов, не скрывая своего русского подданства, было верхом наглости и самоуверенности со стороны Кожина и его команды.

Впрочем, у парней сложился определённый план по этому поводу, да и скрываться под чужими именами было едва ли не опаснее, чем открыто ходить по улицам с револьверами на поясе. Переодетых мужчин в случае опознания, как русов, могли просто зарезать в переулке. А с оружием была возможность дорого продать свою жизнь, европейцы, как и в двадцать первом веке, весьма осторожны, предпочитая пресмыкаться и унижаться, терпеть оскорбления, но жить и помалкивать. При таких обстоятельствах вооружённым русам особой опасности в городах не грозило.

Свою привилегию ходить с оружием, хоть и только с револьверами, русы отстояли в Европе давным-давно. Через десятки дуэлей, перестрелок и драк, через дипломатические скандалы и прочие передряги. Однако Новороссия и Западный Магадан добились того, что их граждане могли открыто носить огнестрельное личное оружие в городах, независимо от происхождения. В отличие от старой Европы, где оружие рисковали открыто носить только дворяне и военные. Так что первыми законами новоиспечённых республик – Лангедока, Прованса, Бретани, Нормандии, Правобережной Венгрии – становились акты об уравнивании в правах дворян и простолюдинов, что выражалось, как правило, в демонстративном неснимании шляп перед дворянами и открытом ношении не только огнестрельного, но и холодного оружия, особенно люмпенами и подростками.

Так что реальная опасность угрожала русам лишь в тёмное время суток и на городских окраинах. Но туда Кожин не собирался, переодеваясь в чистую одежду для визита к русскому резиденту. Конечно же, в каждом крупном городе Европы, как и во многих столицах стран Азии и Африки, у русов давно были налажены резидентуры. Сначала были общие резиденты Западного Магадана и Новороссии, благо безопасники обеих стран были давними приятелями и не имели противоречий в своих действиях. С годами каждая страна обзавелась своей агентурой и своими агентами влияния. На государственном уровне, конечно, общие действия согласовывались, чтобы вести одну международную политику, но на этом уровне имена агентов и резидентов никто, как известно, не обнародовал.

У капитана Кожина было несколько адресов, по которым ему могли оказать помощь в розыске таинственного Поляка, полмесяца назад спешно покинувшего Петербург и якобы направлявшегося в Льеж из Булонского порта. Несколько дней назад именно в Булони высадились пятеро безопасников, им повезло быстро встать на след разыскиваемого Вацлава. Теперь предстояло продолжение поиска, но время утекало сквозь пальцы, и это физически чувствовали все пятеро. Потому, быстро переодевшись, капитан инструктировал своих подчинённых, предварительно убедившись, что никто их не подслушивает.