Последняя битва

Оказалось, что ей было уже шесть месяцев, и у нее действительно были черные крылья и какие-то причудливые способности, которые проявлялись, когда она злилась. Если Линкольн запаздывал с приготовлением бутылочки – у нее изо рта выходил зеленый дым. Кроме того, черные крылья малышки периодически раскрывались сами собой в зависимости от ее настроения, но в целом она была самым милым ребенком на свете. Аша редко плакала по ночам, так что мы с Линкольном не страдали от отсутствия сна в отличие от многих молодых родителей. И хотя у нас с ней была особая связь, их отношения с Линкольном находились на совсем ином уровне. Она была настоящей папиной дочкой, всегда тянулась к нему своими маленькими ручками и смеялась над всем, что он делал.

В общем, мы души в ней не чаяли.

– Да, мы же не хотим приехать на пляжные игры с маленькой вонючкой, – сказала я Аше, щекоча ее пятку. Она улыбнулась и ударила мою ладонь, возбужденно покачивая ногами.

Когда Линкольн вытащил Ашу из детского кресла и начал менять ей подгузник, я поймала себя на том, что думаю о Ракше. Ее похороны прошли совсем недавно, и все мои эмоции все еще были слишком свежи. Армия Падших устроила ей надлежащие проводы, с салютом и почестями, и даже выплатила ее семье единовременное пособие за их потерю.

Рафаил посчитал, что технически Ракша была на нашей стороне. В конце концов, она помогла мне сбежать из Ада и защитила невинного младенца, а значит, заслуживала воинских похорон. Я бесконечно долго извинялась перед Элоди, но она сказала, что на самом деле это принесло ей облегчение. Теперь она могла двигаться дальше. Ей больше не нужно было постоянно беспокоиться об Элоди и жить с постоянным страхом, что они больше никогда не увидятся. Каждый день, когда мы с Линкольном заботились об Аше, маленькая частичка Ракши оставалась с нами. Ракша сохранила нашу малышку, чтобы мы могли забрать ее домой, и я искренне верила, что этот ребенок никогда не предназначался Люциферу.

Она всегда должна была быть моей.

– Твоя мама и Раф тоже придут? – Линкольн поморщился, сигнализируя о том, что подгузник все-таки оказался грязным.

– Да, все архангелы получили приглашение.

Моя мама и Рафаил были почти неразлучны с тех пор, как мы вернулись из Ада, и я была действительно рада за них.

– Ох, а можно мне подержать Ашу? – позади меня раздался голос Грейс, и я повернулась, чтобы заключить ее в объятия.

Грейс и Михаил предложили взять Ашу к себе, если мы с Линкольном почувствуем, что не справляемся с ребенком, но я вежливо отказалась от их предложения. Это было предсмертное желание Ракши, и мы с Линкольном слишком привязались к малышке, чтобы отдать ее кому-то еще. Она была нашей дочерью – вот и все. Семья не всегда должна быть связана кровными узами.

– Конечно, – сказал Линкольн, протягивая ребенка Грейс.

– У нее такой милый маленький ротик и такие чудные глазки! – проворковала Грейс.

Эмери подошла к матери и закатила глаза.

– У нее началась «детская» лихорадка.

Грейс строго посмотрела на дочь.

– Это правда, и поскольку нам с Михаилом не стоит заводить еще одного биологического ребенка, мы рассматриваем вариант усыновления. Вы двое сильно нас вдохновили. Из-за войны дети сиротеют каждый день, а ведь им так нужна любящая семья.

– Я думаю, это было бы замечательно, – Линкольн схватил детскую сумку и перекинул ее через плечо, пока мы все шли к пляжу. Только вчера вечером мы с ним подали документы на законное усыновление Аши Ракши Этвотер-Грей.

– Но только это должна быть девочка. Я хочу сестру, – сказала Эмберли своей матери. – Говорят, братья ужасно надоедливые.

Я ухмыльнулась.

– Чистая правда.

С тех пор как я вернулась из Ада, мы с Майком активно налаживали наши отношения. Мы продолжали встречаться на еженедельных пикниках, и он наконец-то начал делиться подробностями из жизни своей стаи. Пообщавшись с Ашей, он заявил, что очень хочет обзавестись большой семьей, и я не смогла сдержать счастливой улыбки. Мне не терпелось увидеть, как мой младший брат остепенится и заведет детей.

– О боже, что он делает? – простонала Грейс, и, проследив за ее взглядом, мы увидели четырех архангелов, играющих в перетягивание каната. Рафаил и Михаил против Уриила и Гавриила. В центре между ними была огромная грязевая яма.

Ной подошел поприветствовать нас всех.

– Мы еще даже не начали. Я сказал, что они могут попрактиковаться, но это превратилось в какие-то братские соревнования.

– Уделай их, папа! – крикнула Эмберли, и Михаил ухмыльнулся, изо всех сил натягивая веревку. Нога Гавриила соскользнула в грязь, но выражение решимости на его лице осталось прежним.

– О, Ной, с твоей стороны было очень мило их пригласить. Я уже много лет не видела, чтобы они так веселились, – усмехнулась Грейс.

Рафаил был одет в гавайскую одежду в комплекте с цветочными бусами, а на голове Михаила красовалась самая типичная соломенная шляпа.

– Конечно! Мы рады, что они пришли, – заверил ее Ной.

– Подожди, пока они выиграют во всех соревнованиях, – пробормотал Линкольн.

– Ох, маленький Линкольн боится моего папочки, – протянула Эмберли детским голоском.