Последняя битва

– Вы все знаете, чем закончилась битва. – Фон Райхенбах перешел на шепот. – Погиб магистр, погибли лучшие рыцари Ордена, бесспорно – лучшие воины тогдашней Европы. Тевтонский крест, увы, упал в дорожную пыль… чтобы вновь возродиться в величии Третьего рейха!

Эти слова барона утонули в овации.

Докладчик несколько поморщился, словно бы и не ждал подобной реакции. Подождал, пока все успокоятся, и уже обычным голосом, безо всяких ухищрений, продолжил:

– Я иногда спрашиваю себя: а могло ли быть иначе? И отвечаю – могло! Могло, ибо силы сражающихся были примерно равны. Да-да, равны – где недоставало численности, рыцари брали умением и дисциплиной. При этом не забывайте и о технологическом преимуществе Ордена, которое еще ждет и, надеюсь, дождется своего исследователя. В общем, мое мнение таково – Орден вполне мог победить, и тогда вся история Восточной Европы сложилась бы по-другому!

Герхард истово зааплодировал одним из первых. Это ведь его, его мысли только что озвучил барон! Сколько раз он, Герхард Майер, запираясь в своей комнате, представлял, как во время решающей битвы на помощь тевтонским рыцарям приходят их наследники – белокурые бестии Третьего рейха! Пара пикирующих бомбардировщиков «Штука» – и ход битвы решен! Ладно бомберы, хватило бы, пожалуй, и десятка пулеметов, и парочки танков. Даже не парочки, даже одного…

После окончания конференции все вышли на двор, фотографироваться.

– Вижу, ты о чем-то размечтался, друг мой? – с улыбкой осведомился фон Райхенбах.

– Да, об Ордене. – Юноша кивнул. – Вернее, о другом исходе Грюнвальдской битвы.

– Ага! И тебя задело? Послушай-ка, Герхард… – Барон вдруг словно бы что-то вспомнил. – А не хочешь ли ты поучиться в какой-нибудь из школ Адольфа Гитлера? Я вполне могу устроить… Ну?

– Нет, – вздохнув, признался Герхард.

– Нет?! Почему?! Ну говори, говори, не стесняйся. Кстати, я отвезу тебя сегодня домой, в Кенигсберг. Навестишь мать, а уже потом поедешь обратно в лагерь.

– Домой?! Вот здорово!

– Так ты не ответил на мой вопрос.

– Ах, о школе… – Герхард замялся. – Понимаете, герр Райхенбах…

– Отто, для тебя – просто Отто, ведь мы же друзья, более того – почти что коллеги!

– Понимаете, я ведь знаю некоторых… из тех, что учатся в таких школах. Разговаривал, да и они хвастали. Там ведь все время какие-то спортивные состязания, бокс, драки, кроссы… А я, честно сказать, не большой поклонник всего этого. Вот библиотека, музей, археологические раскопки – это да! Так что вряд ли я нужен в подобных школах.

– Нам нужны все, мой юный друг! – жестко сказал барон. – И те, кто здоров телом, и те, кто быстр умом. Жаль, что большей частью эти вещи меж собой сочетаются мало. Слишком мало. Но Германии, Великому рейху, нужны все свои сыновья!

Боже, что он говорит! Герхарду показалось, что он ослышался, ведь фюрер и доктор Геббельс говорили несколько другое!

– Нам нужны все, особенно – умные, – тихо повторил фон Райхенбах. – Нам – это Германии и ее лучшим людям: фон Штауффенбергу, фон Хасселю, фон Бисмарку, фон Трескову и многим, многим другим… Так, обещаешь подумать насчет школы?

– Ну не знаю, – честно признался Герхард, и барон, рассмеявшись, потрепал его по плечу. – Ну что, едем?

Их дом располагался на Людендорфштрассе, 9, небольшой двухэтажный особнячок, стоявший в глубине сада. Когда-то, еще до войны, держали садовника, но теперь вот уже долгое время близнецы ухаживали за садом сами: подрезали на кустах ветки, сгребали и жгли опавшие листья, выращивали на клумбах цветы.

Шикарный «Майбах», на зависть соседям, остановился у дома. Герхард проворно надел на голову пилотку с красным кантом, таким же, как и на погонах рубашки, протер галстуком серебряный значок со стрелою – символ сданных норм ГТО, Герхард их сдал по осени, правда вот на золотой значок усилий не хватило, да и серебряный бы не получил, если б не разгильдяйство спортфюрера.

Мать оказалась дома – как раз было воскресенье, выходной день, – услыхав шум двигателя, выглянула в окно, улыбаясь, вышла навстречу гостям.

– Мама… – Герхард замялся. Ему так хотелось обнять мать, все ж таки уже дней десять не виделись, соскучился, но он стеснялся проявить слабость в глазах идущего рядом штурмбаннфюрера. А тот улыбался, высокий, красивый, в ослепительном черном мундире, с белокурыми, аккуратно подстриженными волосами, с ямочкой на мужественном подбородке.

Остановившись, галантно щелкнул каблуками:

– Мадам!

– Рада вас видеть, Отто. – Фрау Майер кивнула, обняв сына за плечи. – Ты стал уже совсем взрослым, Герхард.

– Уму непостижимо, как вы их различаете? – покачал головой фон Райхенбах. – Герхард и Эрих – они ведь похожи, как новенькие монеты.

– Ну я же все-таки мать, Отто. Ну что же мы здесь стоим? Прошу в дом. К сожалению, я вас не ждала, потому обеда не приготовила… и все же угощу кофе и пирогом.

– Сладкий пирог? – обрадовался Герхард. – Ты все же его испекла, да, мама?

– Испекла, испекла… – рассмеялась женщина. – Только вот уже половину съела – отнесла сотрудницам на работу.