Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой

Вторая мировая война стала прямым продолжением Первой. Задумали ее и подспудно готовили те же самые силы — мировая финансовая закулиса. Она ставила задачи, которые не удалось реализовать в Первой мировой. Пусть Германия раскатает Францию, подорвет мощь Англии. А Россия снова стала усиливаться, пускай немцы разгромят ее. Но и сами вымотаются, ослабеют, и настанет безраздельное господство Америки. Заодно требовалось вразумить евреев. Для них обеспечили заготовку государства в Палестине, а они туда не ехали, предпочитали торговать и промышлять по европейским городам. Пускай им в Европе станет неуютно… Заокеанские банковские круги подпитывали деньгами подходящую для их целей нацистскую партию, поддерживали военную промышленность (большинство немецких фирм по производству вооружения в 1920-х стали совместными, германо-американскими).

Но дьявольские семена не смогли бы прорасти, если бы не падали на благодатную почву. Нацисты обрели всенародную поддержку именно из-за того, что вернулись к прошлому. Их идеология вобрала в себя старые установки пангерманизма — владычество в Европе, завоевание «жизненного пространства» на Востоке, создание колониальной империи. Славяне — дикари, недочеловеки, Запад вырождается, а германцы — высшая раса, ей в мире должно принадлежать высшее место. Идеи остались прежними, усовершенствовались только методы пропаганды, и народ ностальгически воспрянул, зажегся еще и похлеще, чем в 1914 г. К старым лозунгам добавились антисемитские, но после разгула евреев в демократической Германии это лишь прибавило популярности нацистам.

Восстановились силы, подросли новые солдаты взамен погибших, и немцы ринулись во вторую атаку тех же рубежей, которые не удалось взять в первый раз. Гитлер в полной мере использовал опыт кайзеровских генералов. Взял на вооружение и опыт бывших союзников, иттихадистов. Перед вторжением в Польшу, на совещании высшего командования в Оберзальцберге 22 августа 1939 г. он поучал: «Наша сила заключается в стремительности и в жестокости. Чингисхан сознательно и с легким сердцем обрекал на смерть тысячи женщин и детей. История же видит в нем только великого основателя государства… Я дал приказ (и велю расстреливать каждого, кто произнесет хоть одно слово критики) о том, что цель войны заключается не в том, чтобы достичь установленных линий, а в том, чтобы физически уничтожить противника… Только таким путем мы сумеем получить жизненное пространство, в котором мы нуждаемся. Кто сегодня еще говорит об уничтожении армян?»

К Гитлеру примкнули прежние союзники. В Австрии еще в 1921 г. большинство населения высказалось на плебисците за объединение с Германией, но Франция и Англия не позволили. В 1938 г., когда в Вену вошли германские войска, никто и не думал сопротивляться. Люди праздновали, они снова оказались не в крошечном государстве, а в великой воинственной империи. Австрийцы ничем не выделялись от германцев ни в армии, ни в карательных органах, заняли «достойное» место среди военных преступников. Лишь попадая в плен, начинали вдруг вспоминать, что они австрийцы и их самих «завоевали» — может, отнесутся помягче?

Венгрия вступила в союз, как только фюрер предложил ей совместный поход на Югославию. Все на тех же ненавистных для нее сербов! Это вызвало общенародное ликование. Писатель Й. Дарваш вспоминал: «Чуть ли не всех охватила лихорадка расширения границ, у торжествующей страны в хмельном угаре кружились головы — и если бы кто-нибудь осмелился в тот момент испортить праздник, поставив вопрос о том, чем же придется за все это платить, он наверняка был бы смят и растерзан». В парламенте заранее кричали о войне с русскими. Когда германские колонны пошли через Венгрию на Белград, жители Будапешта бурно приветствовали их, аплодировали, забрасывали цветами.

В Югославии мадьяры повели себя точно так же, как в 1914 и 1915 г. Сегедский корпус ветерана Первой мировой генерала Фекетхалми-Цейдлера взялся «чистить» Воеводину — раньше она принадлежала Австро-Венгрии, значит, сербы захватили ее! Теперь им «мстили». По селам людей даже не расстреливали, а рубили топорами. А в январе занялись центром края, г. Нови-Сад. Прочесывали улицы, многие сербские семьи перебили прямо в домах. 3,5 тыс. человек согнали на берег Дуная — юноши и девушки поддерживали глубоких стариков, родители успокаивали перепуганных детей, матери катили коляски с младенцами. Всех заставили на морозе раздеться догола, вели на лед, расстреливали, а трупы спустили в проруби.