Последняя битва императоров. Параллельная история Первой мировой

К началу второго акта трагедии был еще жив и руководитель первого акта, кайзер Вильгельм. Он благополучно проживал в голландском г. Доорне, увлекался выращиванием тюльпанов. В отличие от русского царя, он сохранил значительные капиталы, и местные власти относились к нему весьма почтительно. Вильгельм ничего не переосмыслил, ни в чем не раскаивался, просто считал — где-то допустили досадные ошибки. Он горячо одобрил приход к власти Гитлера и его политику, а когда грянула война, был просто счастлив. Писал, что нападение на Польшу проведено «замечательно», «в старом прусском духе».

В 1940 г., при вторжении в Голландию, Вильгельм трогательно приветствовал германские части, проходившие через Доорн. Слал восторженные телеграммы фюреру, восхищался «новым порядком». Умиленно восклицал: «Рука Господа созидает новый мир и творит чудо… Возникают Соединенные Штаты Европы под предводительством Германии». «Блестящие генералы, командующие армиями в этой войне, вышли из моей школы, в Мировой войне они лейтенантами, капитанами и молодыми майорами сражались под моим началом. Ученики Шлиффена, они воплотили в жизнь его планы, разработанные под моим руководством. Они сделали это точно так же, как мы в 1914 г». Чем завершилось воплощение в жизнь его планов, Вильгельм не увидел. Он умер 4 июня 1941 г., перед самым нападением на Россию.

75. Священная война

Сталин перед войной неоднократно принимал решения, противоположные решениям Николая II. Это не случайно. На процессах над изменниками в 1930-х купили себе жизни высокопоставленные эмиссары масонской «закулисы» Радек и Раковский, выложили все, что им было известно. Сталин знал, как вовлекали Россию в Первую мировую, как западные союзники подставляли и погубили ее. Когда Англия и Франция снова принялись лгать и двурушничать, Сталин отвернулся от них, предпочел договориться с Германией. Опять же, это позволяло вернуть западные области, отнятые у России. Как только Николай II понял, что война неизбежна, он объявил мобилизацию — и именно ее немцы использовали как повод к войне. Сталин это тоже знал. Он старался избежать подобного развития событий, требовал не поддаваться на провокации. Но война с Советским Союзом была в Германии давно предрешена, и провокации были Гитлеру не нужны. Он напал без всякого повода…

Некоторым советским военачальникам довелось как будто вернуться в собственное прошлое, перескочить на четверть века назад. Прапорщик Суджанского полка Георгий Сафонов завершил Первую мировую на Румынском фронте, останавливал немцев под Яссами. Новую войну генерал-лейтенант Сафонов встретил там же, командовал Приморской армией, защищал Одессу. Иван Конев в той войне был фейерверкером в артиллерийской бригаде. В июле 1941 г. генерал Конев принял первый бой по «старой специальности», организовывал под Витебском оборону из отдельных подразделений, заменил убитого командира батареи, а потом и наводчика, сам стрелял по лезущим немецким танкам.

Сталин к этому времени уже взял курс на возрождение патриотических ценностей. Изменилось преподавание истории, вернулась на полки классическая русская литература, в армии восстановились офицерские и генеральские звания, было реабилитировано казачество. Но такой поворот начал осуществляться только с середины 1930-х. В войну вступило поколение, которое воспитывалось в духе «пролетарского интернационализма». Твердо усвоившее, что иностранные солдаты — «братья по классу», а слово «патриот» считавшее бранью. Поколение, забывшее подвиги отцов и дедов, громившее храмы и гордившееся безбожием.

Оно было насквозь пропитано той же самой идеологической отравой, в свое время разложившей царскую армию, и результаты стали аналогичными. Война началась такими же явлениями, какими закончилась для России Первая мировая — солдаты целыми полками бросали оружие, сдавались, разбегались и дезертировали. За полгода в плену оказалось 3,9 млн. человек! Сотни тысяч осели в «примаках» у украинских и белорусских баб.

Но старшее поколение еще сохранило в душе понятие Отечества, а многие и Веру. К. К. Рокоссовский в период отступления зашел в деревенскую избу, где лежал больной старик, дважды раненный в Первую мировую. Посмотрел он на командиров и сказал: «Я старый солдат, воевал с немцами. Мы врага на русскую землю не пустили. Что же вы делаете?» Маршал писал: «Эти слова помню и по сей день. Я ощутил их, как пощечину. А старик добавил: «Если бы не эта проклятая болезнь, ушел бы защищать Россию»… Рокоссовский вспоминал и другой эпизод. Врага пытались остановить под Ярцевом, собирали фронт «из ничего», из разрозненных отступающих частей, подкреплений. При атаке немцев бойцы привычно побежали. «Среди бегущих — солдат, такой усач из мобилизованных, хлебнувший первой войны. Он бежит и покрикивает: «Команду подай!.. Кто команду даст?… Команда нужна! — что-то созрело в нем, и он сам гаркнул, — Стой! Ложись! Вон противник — огонь! — я этого усача и сейчас представляю, как живого».