Последняя бурская война

По некоторым сведениям, новая информация поступила в Преторию, но до сих пор на нее нет никакой реакции. Спустя три дня, а именно, 25 сентября лидеры либералов были удостоены чести получить телеграмму от государственного секретаря Трансвааля следующего содержания: «Лидерам либералов, Лондон. Очень признательны за вашу телеграмму. Мы придерживаемся условий конвенции и полагаем, что и Англия поступит таким же образом, поскольку конвенция запрещает вмешательство во внутренние дела государства». Если, однако, учесть, что конвенция предполагает также и предоставление равных прав всем «жителям Трансвааля», то следует признать, что данная телеграмма является, пожалуй, самой удивительной из замечательной серии государственных документов, исходящих в последнее время из Претории. Она очень точно выкристаллизовывает саму суть бурской дипломатии — дерзкое игнорирование неудобных фактов.

Тем временем в Южной Африке произошел ряд важных событий. Оранжевая республика бросила открытый вызов Трансваалю. Уитлендеры тысячами побежали из Йоханнесбурга. Буры подтянули свои войска к Наталю и сосредоточили их на других участках британской границы предположительно с целью проведения наступательных операций, так как в данный момент не было угрозы захвата их территории. Первое из этих событий раскрывает тайные замыслы Голландии в Южной Африке, подобно вспышке ночной молнии, внезапно осветившей темную поверхность равнины. Мы никогда не угрожали Оранжевой республике, у них не было ни жалоб, ни обид, ни причин для ссоры, и тем не менее они нежданно-негаданно выступили против нас. Почему?

Потому что жители этого государства считают, что наступил момент, когда можно наконец привести в исполнение давнюю мечту буров, которую имел в виду еще двадцать лет назад бывший президент Бюргерс, когда говорил о грядущей голландской республике с ее восемью миллионами граждан, имеющей неограниченную верховную власть на обширной территории от Замбези до Мыса5. Теперь же, к нашей гордости, великий заговор, в существовании которого так трудно было убедить английскую общественность, а скорее всего, недальновидную ее часть, раскрыт, а его целью является не что иное, как изгнание англичан из Южной Африки — тщетно задуманное дело, но все же дело, с которым мы должны считаться и которое, опасаюсь, заставит нас прибегнуть к силе оружия как последнему средству, поскольку деликатность и дипломатия в данном случае неуместны.

Как бы ни было трудно отдельной части английских избирателей и общественных деятелей признать сам факт, тем не менее нет особой необходимости часто повторять, что предстоящая война будет войной, навязанной нам бурами по их слепому невежеству и тщеславию. Большинство из них считает по причине ряда одержанных ими побед в небольших сражениях 1881 года, что они способны потягаться с Британской империей. Их руководители, по всей видимости, верят не столько в силу оружия своих соотечественников, сколько в доблесть некоторых партийных лидеров Англии и в энтузиазм их сторонников из английской прессы и общественности. Они помнят, что за активизацией этих сил восемнадцать лет назад последовало жалкое отступление английского правительства, сдавшего свои позиции, и не понимая, насколько изменилось общественное мнение в этой стране, они надеются, что история повторится и что Англия, уставшая от непопулярной войны, в скором времени пойдет им на уступки. В этом их ошибка, но такова их вера. Они также надеются и, возможно, не без основания, что другие сложности и проблемы заставят нас воздержаться от решительных действий. Если от германского императора и перестали поступать телеграммы с угрозами в наш адрес, то пока еще существует германский полк, сражающийся на их стороне и пользующийся симпатиями у своих соотечественников, а главное, им известно, что крупные европейские державы встретят с распростертыми объятиями каждого, кто попытается срубить под корень вечно живое дерево могущественной Британской империи.

Воодушевленные всем этим, они решились взять на себя роль строгих судей.6

Можно ли найти иной выход из создавшегося положения? Похоже, что, исключив возможность нашего отступления, о котором не может быть и речи, ибо это означало бы потерю не только Южной Африки, но и престижа в глазах всей мировой общественности, добиться этого нельзя никакими иными средствами, кроме военных. Военные действия уже имеют место — к примеру, захват золота с приисков, реквизиция товаров, принадлежащих британским подданным, и, вероятно, за несколько дней до того, как эти строки появятся на страницах печати, в разговор вступят пушки.7