Последняя драма Шекспира

Взгляд Лизы упал на старинную колоду карт Таро. Она уже привыкла обращаться к этим картам в любом сложном случае, на всяком перепутье, и сейчас придвинула к себе колоду, перемешала ее и вытянула первую попавшуюся карту.

Ей послышался какой-то неясный звук в глубине комнаты, то ли скрип, то ли шорох, но она не обратила на него внимания, пораженная тем, что говорили ей карты.

Перед ней, на грубо раскрашенном картонном прямоугольнике, было странное и пугающее создание – человек с окровавленным трезубцем в руке и перепончатыми крыльями летучей мыши за спиной. Изо рта его был высунут неестественно длинный, красный язык, под зеленой шляпой угадывались рога.

Чтобы ни у кого не оставалось сомнений, сбоку на карте было написано IL DIAVOLO. Дьявол. Отец лжи, князь тьмы, враг рода человеческого.

Несмотря на наивную условность рисунка, средневековый художник сумел передать злобу и коварство этого существа. Лиза почувствовала, как холодок пробежал по ее спине. Уж очень подходила эта карта к ее сегодняшним мыслям, точнее, к тому смутному ощущению, которое не давало ей покоя, которое таилось под поверхностью ее торжества.

И тут она увидела в зеркале такое же злобное и коварное лицо, как будто дьявол со старинной карты ожил и неслышными шагами вошел в ее гримерку.

Лиза вздрогнула и на мгновение закрыла глаза, подсознательно надеясь, что лицо в зеркале исчезнет.

Однако когда она снова открыла глаза, оно никуда не исчезло. Правда, теперь она разглядела это лицо и узнала его.

За ее спиной стоял Валентин Радунский.

В глазах его горел тот самый темный огонь, а на губах играла злая и презрительная улыбка. Именно из-за этой улыбки Лиза в первый момент приняла Радунского за дьявола со старинной карты.

– Валентин Михайлович! – проговорила она неуверенным дрожащим голосом. – Вы меня напугали! Как вы попали в гримерку? Я ведь закрыла дверь…

– Обижаешь, Лизочек! – произнес он странным скрипучим голосом. – Что же я, старый театральный волк, не знаю про дверь, которая соединяет эту гримерку с костюмерной? Я ведь давно, очень давно работаю в этом театре…

– Ну да, конечно, как я могла об этом забыть… – Лиза делано засмеялась, но даже ей самой этот смех показался ненатуральным, неестественным.

– Валентин Михайлович, – проговорила она усталым голосом, – я ведь сказала вам, что устала. Оставьте меня, пожалуйста. Я хочу привести себя в порядок, переодеться, отдохнуть… И вроде бы мы недавно все выяснили. Я, конечно, прошу прощения за резкие слова, но…

– Нет, милая, теперь не тебе решать, – в голосе Радунского прозвучали какие-то странные, незнакомые нотки.

– Что такое вы говорите? – Лиза поморщилась. – Я прошу вас, оставьте меня!

– Ты просишь… это уже что-то, но время просьб прошло. Наступило время расплаты.

– Валентин Михайлович, что за мелодраматические интонации? Из какого это спектакля? Вам самому-то не смешно?

– Смешно?! – Радунский придвинулся к ней, лицо его исказилось гневом. – Нет, мне не смешно, и тебе скоро будет не до смеха! Я не из тех мужчин, которые позволяют смеяться над собой, не из тех, кем можно пренебрегать!

– Да пойдите вон! – Лиза повысила голос. – Мне это надоело! Я позову кого-нибудь…

– Не позовешь!

В ту же секунду в руке Радунского появился нож, точнее, длинный старинный кинжал с крестовидной рукояткой и узким лезвием. Кончик этого кинжала мужчина поднес к горлу Лизы.

В зеркале это выглядело как кадр из фильма ужасов. Только все было по-настоящему.

– Если только ты крикнешь, я перережу тебе горло. И никто не успеет прийти тебе на помощь. Во-первых, в театре уже никого нет – никого, кроме нас с тобой. А во-вторых, ты сама заперла дверь гримерки изнутри, а пока кто-нибудь вспомнит о проходе через костюмерную, меня здесь уже не будет. Да и тебя тоже не будет, будет только твой труп. Еще одно загадочное убийство, которое так и не будет расследовано… – Слова выходили из горла Радунского с шипением, как будто им было трудно выбраться наружу.

– Так это вы… – внезапно догадалась Лиза. – Это вы убили Александру.

– Кого? – переспросил Радунский.

– Ту несчастную женщину, которая заменила Коготкову в роли Дездемоны!

– Не устаю поражаться на женщин! – усмехнулся Радунский. – У тебя кинжал возле горла, тебе осталось жить несколько минут, а тебя все еще волнуют какие-то посторонние вопросы! Вот что значит неуемное женское любопытство! Ну да, почему бы не удовлетворить его напоследок? Да, это я ее убил.

– Но зачем?

– Разумеется, я не знал, что Анна нашла себе замену. Я думал, что это была она.

– А чем вам не угодила Анна?

– Анна?! – Глаза Радунского вспыхнули. – Анна посмела пренебречь мной! Она посмела отвергнуть меня! Меня – Валентина Радунского! Такие вещи непростительны!

– Да когда же она успела? – изумилась Лиза. – Нет, не говорите, я сама догадаюсь. Вы приставали к ней в антракте, коньяком в буфете поили и тут же потребовали от нее благосклонности. За пятьдесят граммов коньяка! Когда она и так была в ужасном положении! Немудрено, что она вышла из себя!

– Она оскорбила меня! Она переступила через меня, как будто я мусор под ногами! Как та, прежняя…