Последняя дуэль

Ле Прево осуждает лиц, искажающих исторические факты, утверждая, что Ле Гри, как фаворит и протеже графа Пьера, был принят в Париже лично королём и его дядями «с благосклонностью, которой тут же подпел дружный хор летописцев того времени, и многие современные историки лишь продолжили сию традицию, не утруждаясь глубинным изучением данной проблемы, как это делается в отношении большинства общепризнанных исторических фактов». Он также утверждает, что «вряд ли декадентский двор Карла VI мог разжалобить вопль отчаяния безвестной провинциалки, которая в глазах короля и придворных была не более чем дочерью этого старого предателя Робера де Тибувиля». В заключение, Ле Прево осуждает историков, небрежно излагающих мнение хрониста Сен–Дени, утверждающего, будто дама обозналась. Он советует им перечитать первоисточники (иллюстрируя это выдержками), включая заметки Жана Ле Кока, адвоката сквайра, «который тщательно взвесив аргументы обеих сторон, склоняет чашу весов не в пользу своего подзащитного».

Противоположная точка зрения была высказана в 1880‑ых Ф. Ле Грикс — Уайтом, который утверждал, что является прямым потомком Жака Ле Гри, выражая негодование по поводу позорной гибели своего предка, абсолютно несправедливой по его мнению. Ле Грикс яро отстаивает честь своего предка, указывая на ошибки в хронике Фруассара, по–видимому, даже не ознакомившись с судебным протоколом или отчётом, сделанным адвокатом сквайра (оба документа были к тому времени уже были неоднократно изданы). Ле Грикс сомневается, что сквайр мог добраться до места преступления и обратно за отведённое время (при этом признавая мнение Фруассара ошибочным). И даже соглашаясь, что «ни один судебный процесс не смог бы пролить больше света на это дело, которое и по сию пору — тёмный лес», Ле Грикс вновь приводит древнюю легенду о том, что якобы другой человек позднее сознался в означенном преступлении, как «неопровержимое доказательство» невиновности сквайра. Ле Грикс, рыцарь викторианской эпохи, считает обвинения Маргариты местью обиженной женщины, которую она вершила неосознанно, по ошибке, сводя счёты за гнусное преступление. Ни одно их этих утверждений не является неоспоримым фактом, свидетельствующим в пользу сквайра, но это наглядно иллюстрирует, сколь жаркие споры вызывает это дело, уязвляя порой чьи–то сокровенные чувства, даже спустя пять столетий после дуэли.

Не смотря на совет Ле Прево перечитать первоисточники, многие авторитетные издания двадцатого века продолжали культивировать мифы и заблуждения, которыми обросло данное дело, не успев даже толком начаться. Высоко ценимое мной издание «Британской энциклопедии» (1910 г.) в статье «Дуэль» уделяет несколько строк и делу Карруж — Ле Гри, перевирая многие важные детали и превращая само изнасилование в некий адюльтер.

В 1385-ом произошла дуэль, результат которой был столь нелепым, что даже ярые фанатики стали сомневаться в праведности Божьего суда. Супруга Жана де Карружа обвинила некоего Жака Ле Гри в том, что он явился к ней под покровом ночи и совратил, выдав себя за вернувшегося из Крестового похода мужа. Парижский парламент назначил дуэль, которая должна была свершится в присутствии Карла VI. Ле Гри проиграл сражение и был тут же повешен. Вскоре после этого, арестованный за некое противозаконное деяние преступник, взял на себя вину за это изнасилование. Не смотря на противодействие властей, дело получило широкую огласку, и Парламент был вынужден аннулировать принятое ранее решение.

Здесь Маргариту совращает муж–самозванец, пока её настоящий супруг воюет в Крестовых походах, этакая исковерканная версия знаменитого «Возвращения Мартина Герра». В 70‑ые «Британника» переписывает вариант данной легенды. На сей раз мадам Карруж обвиняет Ле Гри в том, что он «соблазнил» её, пока супруг отсутствовал, но лишь после казни сквайра, узнаёт, что «соблазнителем» был совсем другой человек. Из пятнадцатого издания «Британники» дело Карруж — Ле Гри и вовсе вырезали безо всяких исправлений.