Последняя дуэль (ЛП)

Жан оставил Маргариту в скромном замке своей матери на южном берегу реки Ви, и в январе 1386-го отправился в Париж (данные предоставлены Кассини-де-Тори, Карт-де-Франс, ном.61 (ок. 1759 г.). Личные бумаги Чарльза Стюарта де Ротсея, Департамент специальных коллекций, научная библиотека Чарльза Э. Янга, Калифорнийский университет Лос-Анджелеса).

Маргарита, вероятно, надеялась, что не задержится в Капомесниле, и уже через несколько дней они с Жаном продолжат своё путешествие, вернувшись наконец в замок де Карруж, своё семейное гнездо, которое она покинула почти год назад. Но, возможно, она чувствовала неладное, учитывая то, как Жан нуждался в деньгах по возвращении из Шотландии. Как выяснилось впоследствии, её пребывание в Капомесниле растянется на месяц, а то и больше, и всё это время свекровь она будет видеть гораздо чаще, чем собственного мужа.

Стоило супругам занести ногу за порог, а Жан уже рвался в новое путешествие, несмотря на ужасную погоду и плохое самочувствие. Потратив целое состояние на обернувшуюся крахом зарубежную кампанию, похоронившую его надежды окупить расходы за счёт богатых трофеев (не говоря уже о получении прибыли), он отчаянно нуждался в деньгах. Его доходов едва хватало на бытовые нужды, даже если добавить ренту с земель Маргариты. У него оставались неоплаченные долги за лошадей и снаряжение, приобретённое для военного похода, а выплату жалованья всё ещё задерживали. Поэтому Жан решил отправиться в Париж, чтобы получить причитающуюся ему сумму у королевского военного казначея Жана ле Фламена. В Париже у него ещё оставались влиятельные друзья, которые могли замолвить за него словечко перед королём.

Если бы не разлад с графом Пьером, Карружу было бы достаточно доехать до Аржантана, чтобы получить необходимую сумму. Граф Пьер иной раз даже проявлял излишнюю расточительность, щедрой рукой раздавая подарки придворным фаворитам, особенно это касалось Жака Ле Гри. Но после многочисленных тяжб рыцаря со своим сюзереном у первого было мало шансов разжалобить графа, и даже примирение с его фаворитом не спасало положение. А гордость никогда не позволила бы Карружу обратиться за помощью к Ле Гри, несмотря на богатство сквайра и их недавнее примирение.

Но так или иначе, Карруж планировал остановиться в Аржантане по пути в Париж. Во-первых, это был самый короткий путь из Капомесниля в столицу, а, во-вторых, он должен был доложить графу Пьеру о своём возвращении. Тот прошлой весной соизволил освободить его от регулярной военной службы. От разорившегося и больного Карружа вряд ли было много проку, что в сражениях, что в придворных церемониях, в любом случае, вероятность зимней кампании была ничтожно мала. Но он всё ещё был вассалом графа Пьера и должен был нанести своему сеньору визит вежливости.

Возможно, Карружа влекло в Аржантан нечто большее, чем элементарный долг чести. Может быть, он хотел проверить графский двор на лояльность к своей персоне. А может, желал похвастаться перед другими придворными своим новоприобретённым рыцарством или удивить, а то и посрамить тех, кто считал, что он уже не вернётся из этого рискованного похода. Он знал, что кое-кому была выгодна его смерть. У Жана всё ещё не было наследника, и посему большая часть его имущества должна было перейти к графу Пьеру, а тот мог раздать полученное другим вассалам.

Карруж также знал, что в Аржантане он может столкнуться с Жаком Ле Гри, который предпочёл войне с шотландцами заботу о собственных интересах, предусмотрительно оставшись дома. В прошлом году, во время их примирения в доме Жака Креспена, не слишком ли долго после дружеских объятий Ле Гри сверлил похотливым взглядом пышущую молодостью и красотой супругу Жана? Всё может быть. Однако большую часть года Маргарита провела далеко отсюда, в замке своего отца. А сейчас, хоть до Аржантана было рукой подать, она находилась в безопасности под неусыпным оком госпожи Николь.

Тем не менее, поместье Жана — не единственная ценность, которую может возжелать этот пройдоха Ле Гри. Перед отъездом по делам, которые должны были на несколько дней разлучить его с женой, Жан отозвал в сторону служанку Маргариты и велел ей ни на шаг не отходить от своей госпожи ни днём, ни ночью. Дополнительная предосторожность в делах такого рода никогда не будет лишней.