Последняя дуэль

Встреча Карружа с Ле Гри могла начаться вполне дружелюбно. В конце концов, чуть больше года назад они публично прекратили свои распри и, по-видимому, заключили мир. Но Жан де Карруж был человеком грубым и неуживчивым, да к тому же подверженным вспышкам ревности. Он только что вернулся из заграничного похода, в котором провёл полгода, рискуя жизнью ради Франции, и не получил ничего взамен. А в нескольких милях от Аржантана дорога на Париж пролегала близ Ону-ле-Фокона, что, вероятно, вновь разбередило его раны.

Именно это обстоятельство, видимо, стало последней каплей, переполнившей чашу терпения рыцаря, заставив выместить злость на самом удобном для этого человеке — придворном фаворите, который, якобы, давно замышлял против него недоброе. Встретив Ле Гри во дворце, Карруж, вероятно, осыпал его насмешками за то, что тот просиживал дома в тепле и уюте в то время, пока он воевал, рискуя головой, как настоящий мужчина. Возможно, Жан похвастался, что покинул Францию простым сквайром, а вернулся рыцарем, совершив уйму ратных подвигов. Кто знает, может, он даже намекнул, что Ле Гри тоже не мешало бы повысить свой статус, оторвав задницу от тёплого местечка при графском дворе. Всего лишь несколько неосторожных слов, брошенных в адрес сквайра и услышанных другими придворными, могли легко раздуть затухшее было пламя вражды.

Что бы ни случилось в тот день между рыцарем и сквайром, вероятно, эта встреча что-то всколыхнула в Жаке Ле Гри, потому что после того как рыцарь сообщил о своих планах посетить Париж, раскланялся и покинул Аржантанский двор, продолжив своё путешествие, Ле Гри тайно вызвал одного из своих клевретов по имени Адам Лувель.

Лувель был сквайром, по слухам, исполнявшим при Жаке Ле Гри роль сводника, знакомя его с охочими до амурных приключений дамочками. Очевидно, Лувель неплохо знал Карружа, поскольку служил под его началом во время Котантенской кампании 1379-1380-ых. Лувель владел домом в небольшом поселении у Капомесниля, буквально в двух шагах от замка, где жила Маргарита со своей свекровью. Едва рыцарь выехал из Аржантана в сторону Парижа, Адам Лувель стрелой поскакал в противоположном направлении, к Капомеснилю, чтобы по приказу своего господина следить за Маргаритой и докладывать о каждом её шаге.

Чем был обусловлен такой повышенный интерес Жака Ле Гри к Маргарите, непонятно. Позже Жан де Карруж утверждал, что сквайр просто возжелал юную красивую наследницу и «стал вынашивать планы, как бы охмурить и соблазнить её», именно так он, якобы, до этого поступал со многими другими женщинами. Один хронист утверждает, что «через греховные мысли дьявол овладел плотью Жака Ле Гри, сосредоточив все его помыслы на жене Жана де Карружа, которая, как известно, жила практически одна в окружении немногочисленной прислуги».

Вероятно, Ле Гри был из числа придворных, рассчитывавших извлечь выгоду в случае гибели Карружа в Шотландии. К тому времени Ле Гри уже овдовел и, возможно, после встречи с молодой красивой женой Жана возжелал большего, чем просто земли и замки Карружа. Не исключено, что, завладев землями, не доставшимися Маргарите в приданое, он теперь желал заполучить и их несостоявшуюся хозяйку.

А возможно, совершить подобную дерзость его побудило не столько желание заполучить Маргариту, сколько жажда отомстить её мужу. Хотя оба публично зарыли топор войны, сквайр не забыл, а может, в душе и не простил рыцарю попытки отобрать у него Ону-ле-Фокон, тяжбы с графом Пьером, в которые был впутан и фаворит, а также семена зависти и злобы, щедрой рукой разбросанные Карружем при дворе. Если Жан во время своего последнего визита в Аржантан бросил несколько пренебрежительных фраз в лицо сквайру, то Ле Гри, сытый по горло оскорблениями рыцаря, мог задуматься об ответном ударе, чтобы в отместку сделать тому ещё больнее.

Длительная отлучка рыцаря, его жена, живущая буквально по соседству: возможно, благодаря этим обстоятельствам в голове сквайра выстроился хитроумный план. Если бы он умудрился тайно затащить в постель жену рыцаря, это была бы великолепная месть, не говоря уже о полученных удовольствиях. Предположив, что Маргарита — ветреная особа, Ле Гри, вероятно, планировал без труда её соблазнить. План, как бы плох он ни был, в реальности обернулся настоящей трагедией. Итак, имея мотив и желание отомстить рыцарю, а также шанс соблазнить его жену, сквайр ждал лишь подходящего момента.

И вскоре этот шанс предоставился. В третью неделю января, примерно две недели спустя после отъезда рыцаря в Париж, госпожу Николь внезапно вызвали в Сен-Пьер-сюр-Див, аббатство, находящееся в шести милях от её замка. Фалезский виконт вызвал вдову к судебному приставу Кана Гийому де Мовине, свидетельствовать по некому делу. Ей надлежало явиться туда 18 января 1386 года. Поездка до Сен-Пьера и судебные дела должны были занять у госпожи Николь минимум полдня.