Последняя дуэль

Жак Ле Гри ехидно заметил, что Маргарита тем летом явилась во Дворец правосудия и предстала перед королём и членами Парламента, подобно своему отцу, вызванному туда сорок лет назад, чтобы ответить на обвинения в государственной измене. Ле Гри уверял следствие, что «никогда не виделся и не разговаривал с этой женщиной», за исключением единственного раза в Нормандии (в доме Жана Креспена два года назад) и сейчас, в присутствии короля и судей, «в качестве обвиняемого». Таким образом, Ле Гри, прежде чем его увели судебные приставы, мог видеть Маргариту в самом начале следствия, когда она должна была принести присягу перед судом. К началу следствия, в середине июля, Маргарита была уже на шестом месяце беременности, что превращало её публичные появления перед Парламентом в настоящую пытку.

Рыцарь, сквайр и дама давали показания на родном нормандско-французском наречии. Протоколов их допросов, увы, не сохранилось, но в официальных парламентских отчётах содержится подробное изложение этого дела, переведённое на латынь и записанное профессиональным судейским писцом, или греффье. Это резюме, сохранившееся в единственном экземпляре, занимает почти десять страниц (каждая размером с фолиант) убористого рукописного теста с выцветшими бурыми чернилами. Оно содержит полный детализированный отчёт по обвинениям, выдвинутым рыцарем против сквайра, основанный на данных под присягой показаниях Маргариты, а также длинную и яростную речь защитника Ле Гри.

Рыцарь начинает свой рассказ с того, как долгие годы он доверял сквайру, считая его лучшим другом, и даже оказал ему честь, пригласив стать крёстным отцом своего первенца. Жан де Карруж подчёркивает интимность и святость подобного жеста, описывая, как Жак Ле Гри держал ребёнка на руках над купелью, прежде чем передать в руки священника для обряда крещения.

Далее рыцарь описывает их встречу в доме Жана Креспена, где Жак Ле Гри впервые увидел Маргариту, а Жан велел супруге поцеловать сквайра в знак мира и дружбы между двумя мужчинами.

Он сознательно упускает события, произошедшие между этими двумя эпизодами — промежуток в пять, а то и более лет, в течение которого он потерял не только первую жену, сына и отца, но и чин капитана Беллема, несколько законно приобретённых феодов и разрушенную их соперничеством при дворе графа Пьера дружбу.

Карруж утверждает, что именно после той встречи с Маргаритой в доме Креспена сквайр страстно возжелал его супругу. Описывая Ле Гри как матёрого распутника, рыцарь заявляет, что сквайр замыслил соблазнить Маргариту, решив дополнить обширную коллекцию своих завоеваний.

Опираясь на показания своей супруги, данные под присягой, Карруж в деталях описывает нападение на Маргариту, утверждая, что Ле Гри «как указывалось ранее, плотски познал его жену против её воли и согласия, подлым образом совершив изнасилование, прелюбодеяние, предательство, кровосмешение и лжесвидетельство» — целых пять серьёзных преступлений. Помимо изнасилования, он вменял Ле Гри прелюбодеяние за насильственную сексуальную связь с замужней дамой; предательство — за то, что разорвал узы дружбы и доверия; кровосмешение — за нарушение родственных связей, поскольку Ле Гри был крёстным отцом сына Жана; и, наконец, лжесвидетельство, ведь сквайр дважды солгал под присягой, дав ложные показания. Хотя главным преступлением в этом списке всё же было изнасилование, учитывая надругательство Ле Гри над телом Маргариты, попрание её воли и законных прав, прочие же обвинения касались предполагаемых преступлений сквайра против рыцаря.

Рыцарь утверждал, что впервые узнал об этом преступлении из уст самой Маргариты, по возвращении из Парижа. Якобы она умоляла его отстоять её честь и добиться справедливости, отомстив за неё сквайру. Маргарита, с его слов, многократно клялась в истинности всего сказанного, твёрдо отстаивая собственные показания «с риском для своей бессмертной души и под многочисленными клятвами во время допросов о деталях и подробностях преступления».

Рыцарь (явно по совету своего адвоката Жана де Бетизи) заключает, что это дело полностью удовлетворяет условиям: преступление без сомнения имело место; оно карается смертной казнью; покарать преступника можно только в честном поединке, потому что ответчик отказался признать свою вину; а Ле Гри и есть тот самый ответчик, «который, как всем известно, подозревается и обвиняется» в этом преступлении.

В ответ на обвинения рыцаря Жак Ле Гри со своим адвокатом выстроили чёткую линию обороны, решительно опровергая все нападки и утверждая, что в момент преступления сквайр находился совсем в другом месте.

Сквайр начал рассказ с того, что напомнил суду про свой знатный род, его заслуги перед королями Франции и лично Пьером Алансонским. Что он служил им «искренне, преданно, беззаветно и достойно», жил «честно и непогрешимо, подавая другим такой же пример». Он не забыл добавить, что за сии заслуги король Карл пожаловал его в свои личные сквайры.