Последняя дуэль

Но плохая погода задержала вторжение, а сильные шторма потопили большинство кораблей, порывистый ветер с корнем вырывал огромные деревья, множество людей и животных пострадали от молний. Странные знамения наблюдались и во Франции. В Плезансе на реке Марна молния ударила в церковь и, расколов алтарь, спалила всю деревянную мебель и даже сосуды для священной мессы, лишь остатки освящённой гостии чудом остались неопалимыми. А рядом с Лаоном произошло «нечто странное и неслыханное»: огромные стаи ворон с горящими углями в клювах атаковали крестьянские амбары, где хранились запасы зерна, и спалили их дотла. В конце концов король и его дядья приняли решение отложить вторжение до следующего года.

Готовясь к возвращению в Париж в середине ноября, Карл с нетерпением ждал дуэли, которую назначили на двадцать седьмое. Будучи семнадцатилетним юношей, он обожал жестокие забавы и был без ума от рыцарских турниров, в которых и сам не раз участвовал. Год назад в Камбре молодой король с энтузиазмом бился на турнире с фламандским рыцарем, сиром Николасом д’Эпинуа.{14} Карл был настолько увлечён турнирами, что несколькими годами позже, когда сорок английских рыцарей сражались с тремя соперниками-французами во время трёхдневного турнира в Сен-Энглевере, присутствовал там инкогнито в сопровождении лишь одного дворянина, смешавшись с толпой зевак, чтобы получше рассмотреть происходящее.

Горя желанием увидеть поединок Карружа с Ле Гри и опасаясь пропустить это зрелище из-за плохой погоды или по иным причинам, Карл решил посоветоваться с дядьями. Герцоги Беррийский, Бургундский и Бурбонский, тоже желавшие поглазеть на дуэль, призвали короля вмешаться. Поскольку времени в его распоряжении оставалось меньше недели, Карл послал в Париж гонца с запечатанным посланием, требуя отложить поединок до его возвращения, и указал более подходящую дату, первую субботу после Рождества, то есть 29 декабря.

Парламент, спешно собрав заседание 24 ноября, всего за три дня до дуэли, подчинился требованию короля и назначил новую дату, отложив поединок более чем на месяц, хотя ристалище Сен-Мартен было уже готово принять дуэлянтов, занятых последними приготовлениями к битве.

Жана де Карружа и Жака Ле Гри немедленно известили о переносе дуэли, соперников срочно вызвали в Парламент и, вскрыв в их присутствии письмо, зачитали королевское послание. Отсрочка дуэли до Рождества давала рыцарю, сквайру, а также прекрасной даме ещё около тридцати дней передышки. Но вряд ли кого-либо из них (особенно Маргариту, перед которой маячила перспектива быть заживо поджаренной на костре) осчастливил этот дополнительный месяц тревожных ожиданий.

26 ноября король и его дяди покинули Слёйс. На следующий день, в первоначальную дату дуэли, Карл прибыл в Аррас. 5 декабря, через два дня после своего восемнадцатилетия, король въехал в Париж.

В Париже молодого короля уже поджидала ещё более юная королева, шестнадцатилетняя Изабелла Баварская, на которой он женился в прошлом году. Как и большинство королевских браков, этот союз был устроен монаршими семействами, а тех больше занимали династические альянсы, нежели счастье молодых. Амбициозные дяди короля искали в герцоге Стефане Баварском, отце Изабеллы, военного союзника. И герцог Стефан открыто приветствовал союз с французским королевским домом. Но, к всеобщему удивлению и восторгу, на бесплодной каменистой почве государственной политики расцвела романтическая роза, Карл и Изабелла страстно полюбили друг друга{15}.

Во время брачных переговоров Изабелла покорно следовала всем французским обычаям, не противилась быть раздетой придворными дамами и подвергнуться осмотру полностью обнажённой —«tout nue». Эту королевскую комиссию учредили ещё до того, как Изабелла познакомилась с Карлом (и даже до того, как Карл узнал, что она — его будущая невеста) с целью убедиться, что дама «должным образом сложена и способна выносить будущих наследников». Изабелла с достоинством вынесла позорный досмотр, учинённый тремя французскими герцогинями, и, видимо, сдала экзамен на отлично.

Вскоре после этого, уже разряженная в пух и прах и увешанная драгоценными побрякушками, Изабелла предстала перед Карлом, с замиранием сердца следя за его реакцией. Карл не говорил по-немецки, а Изабелла практически не знала французского. Когда Изабелла склонилась в реверансе, король приблизился и, взяв свою невесту за руку, долго пожирал её взглядом. Чем дольше он смотрел, тем яростнее в его сердце разгоралось пламя любви и страсти. Он увидел, как она прекрасна, и его охватило жгучее желание обладать ею. Реакция Карла на Изабеллу немало взбудоражила королевский двор, даже присутствовавший при встрече коннетабль Франции сказал одному из дворян: «Эта дама останется с нами. Король не может от неё глаз отвести».