Последняя фотография

Ирина Бахтурина родилась в небольшом посёлке городского типа, что на Юге России. С детства маленькая Ира, Иришка, как называли ей соседи, стеснялась своих родителей, они часто и подолгу ссорились. Маленькой Ире даже иногда приходилось укрываться от разбушевавшегося отца у соседей.

Говорили, что раньше Людмила Бахтурина, (в девичестве Панкратова), мама Ирины, была очень красивой девушкой, не проходило ни одной дискотеки, или как раньше говорили, танцев, чтобы из-за Люси кто-то не подрался, все пацаны мечтали с ней потанцевать медленный танец. Жители посёлка очень удивились, когда красавица Людмила Панкратова объявила, что выходит замуж за Пашку Бахтурина. Во-первых, он был намного старше, а во-вторых, Павел был уже три раза женат, и все жёны сбегали от него, как от чумы. Скандальный мужик, грубый, ревнивый, хамоватый. Правда, то ли он одумался на некоторое время, то ли действительно по-настоящему влюбился в Люсю, но первые три года, готов был носить её на руках. В посёлке даже стали поговаривать, что Пашка Бахтурин, мол, остепенился, примерным семьянином стал.

Но с рождением дочери Ирины всё резко изменилось. Ирина часто болела – люди даже стали поговаривать, что третья жена Ивана навела на ребёнка с матерью порчу, дескать, позавидовала семейному счастью. Навела порчу и приговорила мужика, ибо жители посёлка стали замечать, что Павел частенько нырял к бывшей супружнице в гости, а та с радостью его принимала.

Бахтурин так увлёкся обмыванием новорожденной, что даже проморгал приезд домой жены с ребёнком. Проснулся утром, сел на кровати и долго соображал, затем громко спросил:

– Люська, ты что ли?

– А у тебя, что, тут кто-то ещё кроме меня бывает? – ехидно спросила Людмила.

Павел, не долго думая, размахнулся и со всей силы ударил жену по лицу:

– Говори, сука, да не заговаривайся! – прорычал Павел и замахнулся ещё раз.

– Что же ты делаешь, сволочь? – закричала Людмила и громко зарыдала.

В соседней комнате заплакала дочь. Люся думала, что хотя бы это как-то разжалобит и остановит распоясывавшегося мужа, но тот стал ещё агрессивнее.

– Пойди хавальник ей закрой, – приказал муж, – чего она разоралась?

– Это ты так о своей дочери отзываешься? – всхлипывая и вытирая кровь с лица, спросила Людмила.

– Это ещё бабка надвое сказала, – рассмеялся Павел. – Моя ли она дочь или нет, вот подрастёт, тогда и посмотрим, на кого будет похожа. Если на тебя, не приму.

– Это ещё почему? – отчаянно закричала Людмила. – Ты отрекаешься от ребёнка?

– Ты голос мне тут не повышай, – цыкнув, прикрикнул Павел, – а то я быстро тебе гланды подправлю, ишь расквохталась.

С этого дня в семье Бахтуриных наступила другая жизнь. Настолько другая, что Людмила даже подумывала наложить на себя руки, но так и не решилась. Да и священник местный на исповеди сказал, что добровольное лишение себя жизни, даже если человек бежит от страданий, это очень большой грех. Да так доходчиво, что Людмила раз и навсегда порвала с этой мыслью. Грех, разъяснил батюшка, отпускается церковью только при жизни и при искреннем покаянии, а самоубийца уходит, так и не раскаявшись.

Однажды Людмила поделилась своими мыслями с подругой. Та внимательно выслушала её и, подумав несколько минут, заявила:

– Бросай ты этого идиота, ничего хорошего из этого не выйдет.

– А как же Ирочка? – всхлипнула женщина. – Безотцовщиной будет расти?

– А что Ирочка? – усмехнулась подруга. – Ты думаешь, с таким папой ей будет лучше? Уж пусть лучше растёт безотцовщиной, чем каждый день будет смотреть на скандалы и рукоприкладство. Я вон двоих воспитываю без мужа, и что? Старший учится на одни пятёрки, младший пока так-сяк, но училка говорит, что способный. Балую я его – младшенький, вот и ленится, ну, ничего, со второго класса я за него возьмусь. Так у меня мужики, а у тебя девка. Посмелее, подруга, собрала вещи и ушла, пусть дальше пьёт, баб водит, рано или поздно найдёт на свою задницу приключений. Не знаю, Люся, тебе, конечно, виднее, но я бы и дня не терпела. Ты понимаешь, если он раз поднял руку, всё – туши свет, так и будет бить тебя до конца жизни. Алкаши они все ревнивые. Глаза зальют, и любовники жены им мерещатся…

– Да куда же я пойду, Рая? Родительский дом давно продали, старики умерли, сестра где-то на Севере, я её уж лет пять не видела. Куда мне идти? Кто меня ждёт?

– Да хоть ко мне. Поживёшь, осмотришься, отойдёшь от побоев и скандалов, а там посмотришь. Ирке твоей скоро в школу, ещё год-два и станет тебе помогать. Девчонки быстро хозяйство осваивают. Ну, решайся.

Но Людмила не смогла переступить через себя, несла свой крест, тянула лямку, трудилась на двух работах, муж появлялся дома всё реже и реже. Последние полтора-два года она ни разу не видела его трезвым.

Рая ещё несколько раз убеждала её уйти от мужа, а потом махнула рукой: «Да ну тебя, дурёха, терпи, раз такая нерешительная…». Но вопрос решился сам собой. Однажды Павел Бахтурин на шабашке упал с крыши, отбил себе всё нутро, месяц провалялся в больнице и умер. Грех, конечно, но Люся перекрестилась и прошептала: «Слава тебе, Господи!».