Последняя фотография

– Я сомневаюсь, что они вонючие, – усмехнулась женщина,– это раз, а второе, они пьют вино максимум бокал-два, да и то водой разбавляют, я по телевизору видела. А теперь взгляни на свою «пахучую» водку. Ты уже пол-литра допиваешь. Ну, куда это годится?

Беда, как обычно, пришла внезапно. Да и не могла она не прийти, коли в жизнь вмешалась водка. С работы Григория попросили, посчитав, что машину ему больше доверять нельзя, он устроился разнорабочим на стройку, но дело шло к тому, что выпрут его и оттуда.

В очередной раз, беседуя со стеклянной подружкой по имени «Столичная», Григорий заметил через окно, как Ирина, поправляя юбку и смахивая с неё траву, вышла из сарая, где у них хранилось сено, вслед за ней вышел парень.

«Во негодяи, – пронеслось в голове у отчима, – среди бела дня по сараям шастают! Ну, и молодёжь пошла…»

– Вы что там делали? – строго спросил Григорий, вошедшую в дом Ирину.

– Где? – удивлённо спросила Ирина.

– В сарае! – гаркнул отчим.

– Целовались, – хмыкнула Ирина. – Нельзя?

– В пятнадцать лет шарахаться с хахалем по сараям, – заорал Григорий. – Ты в своём уме, дочка?

– Дядя Гриша, вы опять перебрали? Может, хватит уже бухать? Мать по ночам не спит, плачет, а вы…

– Ты что, сыкуха, – перебил отчим падчерицу, – будешь меня жизни учить?

Ирина села напротив отчима, закинула ногу за ногу и, улыбаясь, стала смотреть на него в упор. Голая ляжка, мелькнувшие между ног розовые трусики привели к непредсказуемым последствиям – у дяди Гриши перехватило дыхание, что говорится, спёрло в зобу. Он подошёл вплотную к девушке и положил руки ей на плечи. Ирина равнодушно взирала на отчима, не чуя подвоха, а когда сообразила, что происходит, было уже поздно. Мужчина прижал её лицо к паху и рванул на ней платье, увидев вывалившуюся грудь, не обременённую бюстгальтером, Григорий впал в животную ярость, он повалил девчонку на пол, разорвал на ней трусы, коленом раздвинул ноги, и, освободив своего, готового взорваться похотливого зверёныша, вонзил его падчерице между ног. Ирина не ожидала такого поворота, испытав дикую боль во влагалище, она вскрикнула и потеряла сознание. Григорий опустошился в тот же миг. Залив спермой ей живот, платье, грудь, он, тяжело дыша, поднялся с пола и только теперь сообразил, что случилось страшное и непоправимое. Хмель мгновенно улетучилась, он смотрел на падчерицу, на её пушистый холмик внизу живота, на капли крови, упавшие на ковёр и судорожно «отматывал плёнку назад».

Ирина открыла глаза и простонала. Григорий упал на колени и наклонился над ней:

– Иришка, милая, Ирочка, прости меня дурака, прости, я не знал, что ты… что ты девственница. Умоляю тебя, прости меня, Я сам не понял, как это произошло, пожалуйста, прости меня.

Девушка, сидя на полу, плакала навзрыд.

– Успокойся, родная. Только успокойся, пойдём в ванную, прости меня, ради бога прости, я не хотел…

Ирина с отвращением оттолкнула его от себя и, поднявшись с пола, ушла в ванную, прежде чем войти туда, обернувшись, она сказала:

– Ну чего развылся, как баба? Убирай, скоро мама придёт.

Пока падчерица приводила себя в порядок, отчим суетливо занялся уборкой. Через десять минут, на ковре не осталось и следа от только что совершённого мерзкого преступления.

Мать вернулась через час, и сразу заметила заплаканное лицо дочери.

– Что случилось, дочь? – спросила она.

– С парнем поругалась, – соврала Ирина и исподлобья взглянула на отчима. Тот вздрогнул и с облегчением вздохнул. Но падчерица не собиралась его прощать, жажда мести переполняла её сердце.

– Люся,– тихо сказал Григорий, – я принял решение больше не прикасаться к рюмке.

– Вы бы лучше, дядя Гриша, к водке не прикасались, – с усмешкой произнесла Ирина.

– Ира, что за тон? – удивилась мать.– Ты как со старшими разговариваешь?

– А как я должна разговаривать? – Ирина с отвращением взглянула на отчима, мать уловила её взгляд.

– Что у вас тут произошло? – повысив голос, спросила Людмила.

– Да так, – наигранно рассмеялась Ирина, – немного потрахались с дядей Гришей.

Одному богу известно, что уберегло от обморока Людмилу. Она почувствовала, как теряет сознание, но всё же удержалась от падения.

– Ира! – протяжно воскликнула она и, переведя взгляд на Григория, заметила в его глазах животный страх.

– Простите меня, Ира, Люда, умоляю вас, простите меня, пожалуйста, – взмолился Григорий. – Бес попутал, сам не могу понять, как это случилось, какое-то затмение нашло.

Людмила встала, подошла к мужу и, влепив ему звонкую пощёчину, закричала:

– Сволочь, чтоб ты сдох, скотина, она же девственница, куда ты полез, идиот? Что ты натворил, козёл? Алкаш, зачем я только связалась с тобой. – Она кинулась к дочери: – Доченька, милая, что он с тобой сделал?

Ирина, прижавшись к матери, как в детстве, расплакалась.

– Одевайся, спустя пять минут, приказала дочери Людмила, идём в милицию!

– Девочки, – Григорий кинулся на колени перед ними, – умоляю вас, простите, пожалуйста, не берите грех на душу, мне впаяют десятку не меньше, пощадите.

– Я бы тебе скоту не на десятку, а пожизненно туда отправила бы.