Последняя гимназия

Химик за свою жизнь стал двужильным человеком, и никакие чувства, а тем более халдейские, не могли прошибить его. А между тем, когда шедший с ним рядом Лепешин пробормотал с самым искренним недоумением, что ведь Викниксор-то оказывается парень что надо, Химик поддержал своего друга.

Они весь день порывались сходить к Сашке и поговорить с ним и о конституции, и о Викниксоре, но, как на зло, Лепешину подошла очередь дежурить по классу, а к Химику придрался извечный его враг Амёбка и велел стоять после уроков в наказание. Потом был ужин и опять уроки, и только после вечернего чая смогли ребята попасть к Сашке.

И тут им не повезло: Сашка в музее был не один; рядом с ним у топящейся печки сидели Иошка и Душка, а на диване, привольно расположившись и не боясь измять свой новый коричневый костюм, курил Фока.

– Входите, входите, – крикнул Сашка, видя, что Химик и Лепешин хотели уже повернуть обратно. – У меня ведь сегодня званый вечер. Я вам утром и сказать не успел, чтобы вы меня поздравили… Мне сегодня стало 16 лет.

– Ну? – неизвестно отчего обрадовался Химик. – Ишь ты как… поздравляю.

– Поздравляю, – тихо сказал Лепешин и покраснел.

Самым неприятным для Лепешина было присутствие

в музее Душки. Этот красивенький и похожий на куклу шкидец с синими женственными глазами и нежным лицом, – "Херувимчик" и "Душка" по прозванью всех окрестных марух и торговок семечками, сердца которых он покорял одним взглядом, – был самым отвратительным из шкидских ростовщиков. Он осторожно и с чисто паучьей вежливостью опутывал своих должников, нагонял и выколачивал огромные проценты, действуя где сам, где через подставных лиц, не стесняясь пускать в ход и ругань, и кулаки, и фискальство… Неизвестно, как он попал в Иошкину компанию, которую с легкой Сашкиной руки называли "золотой молодежью".

Может быть, привлекало присутствие блестящего, аристократичного Фоки; может быть, надоела своя ростовщическая брашка…

Как-то не верилось, глядя на него, что юноша с таким чистым и нежно-откровенным лицом мог изо дня в день подличать и заниматься грязными делами. Именно эта двойственность и свела с ним Иошку. Тот любил все необычное, странное и ненатуральное. Он часто подолгу и откровенно, во всех омерзительных подробностях расспрашивал Душку, – которого прозвал Дорианом Греем, – о его должниках, ссудах и процентах, хотя чаще всего тот просто отвечал: "Деньги не пахнут".

Сейчас Душка даже показался Лепешину еще более неприятным, чем обычно… Он видел, как этот шкидец затащил в уборную и колотил там своего одноклассника Федорку, вконец проигравшегося картежника, который безнадежно задолжал ему рубль… Душку боялись, хотя ни силой, ни храбростью он похвастаться не мог, а поддерживал уважение к себе хвастовством и рассказами шпанских историй, где обязательно участвовал он и трупы, ножи, шпалера, кровь… Его даже и звали за это: "два ножа и сбоку пушка".

– Ты определенно неисправим, Сашка, – раскачиваясь на стуле и кривя свой большой и некрасивый

рот, насмешливо говорил Иошка: – я слышал, что ты договорился с Викниксором до конституции… Ну, что ж, бог в помощь, в добрый час. А всё-таки ты идиот, прости меня. Кого ты у нас насмешишь этой допотопщиной? Хочешь, расскажу тебе про нашу шкидскую демократию… Про остракизм наш знаешь? Приходит к Викниксору делегация, говорит: желаем искоренить воровство, созвать собрание, чтобы каждый подал записку с фамилией. Чья фамилия пять раз повторится, тот огребает лавру или реформаториум, знаешь это?… Ну так вот: против меня пятнадцать человек собралось. А Женька?… Купил себе за пуд хлеба должность старосты по кухне…

– Постой, – перебил Сашка. – Ведь ты говоришь о том, что есть сейчас, а я хочу, чтобы этой мерзости не было. Основной закон, устав школьный нам нужен сейчас как воздух… А демократия наша… её надо направлять… Ею будет руководить группа передовых ребят, коллектив в роде юнкомовского.

– Да ты, ей-богу, чудак! – расхохотался Иошка.- Он хочет организовывать Юнком, а… Что вы на это скажете, банкир?…

– Чёрта с два, – хрипло ответил Душка. – Разгонят их, как и раньше разогнали. Нашли с кем дело иметь – с Викниксором, задрыгой чертовым…

– Нет, отчего же, – тряхнув белокурой головой и швырнув окурок, отозвался с дивана Фока. – Организация, вообще, вещь хорошая, только её организовать уметь надо, со смыслом… Подпольная, например, организация. Вот как у нас в школе было общество "любителей выпить и закусить", лига "Железный крест" или еще "Союз святого Георгия-победонссца".

– Погоди ты со своими фашистиками, – улыбнулся Иошка. – Знаем ведь дела ваши: малышей чернилами пачкать да учителям смертные приговоры выносить.

– Ну нет, у нас и серьезное было… Например, борьба с еврейско-комсомольским засилием, борьба против революционных кампаний…

– И организация еврейского погрома, – саркастически подхватил Сашка. – Знаю, знаю… Сам ведь хвастался, как накануне Пасхи вывесили плакат: "Всем, всем, всем… Только у нас в ночь с субботы на воскресенье еврейский погром… Монопольно на весь Петроград"… Здорово…