Последняя глава (Книга 3)

Слабые отзвуки кризиса, который вы переживаете, чувствуются и у нас. Бедная старая Англия! Не думаю, чтобы я еще раз ее увидел, но это храбрая мудрая птица, и я не хочу быть свидетелем того, как ее поймают. Думаю, что, когда ее хорошенько ощиплют, она будет летать лучше и выше.

До свидания, дружище, примите оба мою любовь.

А Динни посылаю мою особую любовь.

Уилфрид".

Покой! А она? Динни завернула ленточку вместе со снимком и письмом и положила в сумочку. Беззвучно отворив дверь, она спустилась вниз и вышла на залитую солнцем улицу.

На берегу реки, под еще голым платаном, она развернула вынутый из письма листок и прочла стихи:

"ПОКОЙТЕСЬ!"

То солнце, что живит лучами

Всю землю и растит цветы.

На краткий срок приносит пламя

С небес из вечной темноты.

Оно блестит на карте мрака

Едва заметною звездой,

Булавкой пламенного знака

Средь точек света в тьме ночной.

Свой свет для жизни скоротечной

Дает мне солнце, но ему,

Как мне, придется в срок конечный

Угаснуть и сойти во тьму.

Но в этом нет мне утешенья,

Мое сознанье, радость, боль

Во всеобъемлющем теченьи

Такую же играет роль.

И я и солнце, что нам светит,

Мы все живем, чтоб стать ничем.

На все вопросы бог ответит:

"Покойтесь! Не скажу - зачем!" {*}

{* Перевод Ю. Анисимова.}

"Покойтесь!" На безлюдной набережной почти не было движения. Динни шла, пересекая улицы, и добралась до Кенсингтонского сада. Там, на круглом пруду, плавали игрушечные кораблики, а на берегу толпились дети и с увлечением следили за своими суденышками. Рыжий мальчуган, слегка напоминавший Кита Монта, палкой вел свой кораблик, чтобы еще раз направить его по ветру, через пруд. Какая блаженная увлеченность! Может быть, в этом секрет счастья? Жить мгновением, слиться с окружающим миром, как дитя. Неожиданно мальчик сказал:

- Плывет! Смотри!

Паруса надулись, и кораблик отплыл от берега. Мальчик стоял, подбоченясь, и вдруг быстро взглянул на Динни, и сказал:

- Ну, надо бежать туда!

Динни смотрела, как он бежит и по временам останавливается, стараясь сообразить, где может пристать его парусник.

Так и в жизни: человек стремится достигнуть берега и в конце концов засыпает навеки. Он живет, как птицы, которые поют свои песни, охотятся за червяками, чистят перья и летают туда и сюда без всякой видимой причины, разве что от радости жизни; как птицы, которые спариваются, вьют гнезда и кормят своих птенцов, а когда все кончено - остаются только маленькие застывшие комочки перьев, потом они рассыпаются и становятся прахом.

Динни медленно обошла пруд, опять увидела мальчугана, направляющего кораблик палкой, и спросила его:

- Что это у тебя за судно?

- Катер. У меня была шхуна, но наша собака съела снасти.

- Да, - сказала Динни, - собаки очень любят снасти: они сочные.

- Какие?

- Как спаржа.

- Мне не дают спаржи, она слишком дорогая.

- Но ты ее пробовал?

- Да. Смотри, ветер опять его подхватил!

Кораблик уплыл, и убежал рыжеволосый мальчуган.

Динни вспомнились слова Адриана: "Я думал о детях..." Она направилась к тому месту, которое в прежние времена называлось лужайкой. Здесь в изобилии цвели нарциссы и крокусы - желтые, лиловые, белые; в каждом дереве, тянувшемся к солнцу своими ветвями с набухшими почками, чувствовалось жадное стремление к жизни. Упоенно пели дрозды, а она шла и думала: "Покой?.. Покоя нет. Есть только жизнь и смерть".

Прохожие смотрели на нее и думали: "Какая интересная девушка! Красивая мода - эти маленькие шляпки. Куда это она идет, глядя в небо?" Или просто: "Вот это девушка! Ого!" Она перешла дорогу и дошла до памятника Хэдсону {В 1925 году в Хайд-парке был открыт памятник известному натуралисту В. Хэдсону (1841-1922).}. Предполагалось, что здесь обитель птиц, но, кроме нескольких воробьев и одного разжиревшего голубя, птиц здесь не оказалось. И людей, разглядывавших памятник, было всего трое. Когда-то она смотрела на этот памятник вместе с Уилфридом, но сейчас лишь мельком взглянула на него и зашагала дальше.

"Бедный Хэдсон, бедная Райма!" {Райма - героиня книги Хэдсона "Зеленые дворцы", к которой Голсуорси написал предисловие. В Лондоне Райме поставлен памятник.} - сказал он когда-то.

Она спустилась к Серпентайну и пошла вдоль берега. Солнце сверкало на воде, а на той стороне трава была жесткая и сухая. В газетах уже писали о засухе. Потоки звуков, доносившиеся с севера, юга и запада, сливались в мягкий непрерывный гул. А там, где он лежит, наверное, тихо. Могилу посещают только странные птицы и маленькие зверьки, да листья причудливых очертаний падают на нее. Ей вспомнились пасторальные сцены из фильма, который она видела в Аржеле; там изображалась нормандская деревушка - родина Бриана {Бриан Аристид (1862-1932) - французский государственный деятель, родился в Нанте (Нормандия).}. "Как жаль, что со всем этим надо расстаться", - сказала она тогда.

Высоко в небе жужжал самолет, он направлялся к северу, - серебристая птица, маленькая и шумная. Уилфрид ненавидел самолеты еще со времен войны: "Если есть боги, то самолеты нарушают их покой". Страшный новый мир! Бога уже нет на небесах!