Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет»

— Ему надо помешать, командир, — настаивал Ганзен. — Ведь если б вы увидели, что человек приставил к виску пистолет или бритву к горлу, вы бы не позволили ему кончить жизнь самоубийством. Здесь то же самое. Он выжил из ума. — С этими словами он постучал костяшками пальцев по переборке. — Боже мой! Знаешь ли ты, док, почему гидроакустики продолжают нести вахту, хотя корабль не имеет хода? Да потому, что они следят за перемещением ледяной стены с наветренной стороны полыньи. И еще потому, что следить за дрейфом льда визуально невозможно: ни один человек не в состоянии продержаться на мостике больше тридцати секунд. Да и не видно ни зги в такую пургу. Высунь нос наружу, и ты тотчас изменишь свои намерения, как пить дать.

— Мы только что вернулись с мостика, — бесстрастно заметил Суонсон.

— И все равно он собирается в поход? Я же говорю вам: он выжил из ума.

— Мы можем погрузиться сию же минуту, — сказал Суонсон. — Координаты станции нам известны. Возможно, нам удастся отыскать полынью в полумиле от станции. Тогда все было бы проще.

— Как же, ищи иголку в стоге сена, — отозвался я. — Чтобы найти этот канал в паковых льдах, вам потребовалось целых шесть часов. Да и то благодаря счастливой случайности. И не вздумайте пробивать лед торпедами. Толщина льда в этом районе в среднем достигает тридцати футов. На то, чтобы всплыть где-то в другом месте, понадобится часов двенадцать, а то и несколько суток. Я же сумею добраться до станции за два-три часа.

— Если не окоченеешь, пройдя первые триста футов, — возразил Ганзен. — Если не свалишься с тороса и не сломаешь ногу. Если не ослепнешь спустя несколько минут. Если не провалишься в полынью, которую не заметил. В таком случае даже если ты не утонешь и выберешься из воды, через пол минуты превратишься в ледышку. Допустим, ничего этого с тобой не произойдет. Тогда, скажи мне на милость, как ты отыщешь станцию, расположенную в пяти милях отсюда? Не потащишь же ты с собой гирокомпас весом в полтонны, ведь магнитный компас в здешних широтах бесполезен. Магнитный полюс находится далеко к юго-западу от нас. Даже если тебе каким-то образом удастся не потерять направление, то как ты в темноте, да еще в пургу найдешь лагерь или то, что от него осталось? Ты можешь оказаться в какой-то сотне футов от станции и не заметишь ее. Допустим, тебе невероятно повезет и ты доберешься до станции. Как ты отыщешь дорогу назад? Будешь искать собственные следы? Или протянешь за собой бечевку длиной в пять миль? Безумная затея, мягко выражаясь.

— Действительно, я могу сломать ногу, утонуть или замерзнуть, — согласился я. — И все равно попытаю счастья. Добраться до лагеря и обратно — штука нехитрая. Вы знаете направление на станцию и ее точные координаты. Взять пеленг можно с помощью любого передатчика. Мне нужно лишь захватить с собой портативную рацию и поддерживать с вами связь. Вы же будете корректировать направление движения. Вот и все дела.

— Так-то оно так, — заметил Ганзен. — Если бы не одно обстоятельство. Такой рации у нас нет.

— Зато у меня в багаже есть портативный радиопередатчик с радиусом действия в двадцать миль, — возразил я.

— Надо же, какая удача, — пробурчал старпом. — Ты, конечно, случайно захватил его с собой. Держу пари, у тебя в багаже и не то найдется. Правда, док?

— Что находится в багаже у доктора Карпентера, нас не должно интересовать, — пожурил Ганзена командир субмарины. Правда, сам он прежде думал иначе. — Нас должно интересовать другое — его намерение покончить с собой. Неужели вы рассчитываете, что мы согласимся с вашей нелепой затеей, доктор Карпентер?

— Никто вас и не просит соглашаться, — заметил я. — Вашею согласия не требуется. Я прошу об одном — не мешать мне. И предоставить аварийный запас продовольствия. Если вы этого не сделаете, придется обойтись без него.

Я вышел из центрального поста и направился к себе в каюту. Вернее, в каюту Ганзена. Однако, хотя каюта была не моя, едва войдя, я заперся.

Полагая, что Ганзен не очень-то обрадуется, найдя дверь собственной каюты запертой, я не стал терять времени даром. Отперев сложный замок на чемодане, я открыл крышку. Чемодан был на три четверти заполнен арктической одеждой, стоившей бешеных денег. Но деньги эти платил не я.

Сняв обычную одежду, я надел теплое нижнее белье, шерстяную рубашку и вельветовые брюки, затем связанную в три слоя шерстяную парку с подкладкой из натурального шелка. Покрой парки был необычным: своеобразной формы карман с замшевой подкладкой, который шел снизу к левой подмышке, и почти такой же карман справа. Запустив руку на дно чемодана, я извлек оттуда три предмета. Пистолет системы «манлихер-шенауэр» калибром 9 миллиметров точно уместился в левом кармане, две запасные обоймы — в правом.