Последняя иллюзия

Одной из сексуальных жертв наших мушкетеров, была девочка по имени Надя. Ребята звали ее Надюша-Свинюша. В свои двенадцать лет она была довольно крупной и толстой девочкой. Мушкетеры перед ней казались птенчиками. Она была на голову выше и в два раза шире их. Просто гора белого мяса. Лицо ее напоминало откормленное рыльце молоденького поросенка. Поразительное сходство с этим животным усиливали ее нос, сильно приплюснутый и вздернутый кверху, налитые кровью маленькие пухлые губки, ее толстые, как будто всегда набитые снедью щечки, а также почти абсолютно круглая форма головы, которую венчали два красных бантика, напоминающие собой два торчащих уха. Улыбка обнажала ее крупные, белые и кривоватые зубки. Эта Надя, видимо страдала странной патологией. Она как наркоман, в свои юные годы, нуждалась в прикосновениях и ласках мальчишечьих рук. Она млела от ласк. Обнаружив такие наклонности у Надюшки, мальчики класса буквально каждую перемену посвящали ей. Пять или шесть мальчишек, как разъяренные псы накидывались на девочку, играющую роль раненного и затравленного медведя и оттесняли ее в дальний угол класса. Там они облепляли ее со всех сторон. Все это сопровождалось криком мальчишек и воплями Надюшки, которая дико кусалась и сопротивлялась как могла. Если ей удавалось сбросить мальчишек с себя, как щенят, то начиналась бешенная травля по всему классу. Наконец, Надю зажимали за вешалкой у задней стены класса. Вешалка надрывалась под тяжестью верхней одежды учеников. А когда за нее еще втискивалось человек шесть-семь, то она каждый раз дрожала, грозясь рухнуть. Надюша забивалась в угол и, обессилившая, медленно сползала вниз, становясь на корточки и широко расставив коленки. Голову она запрокидывала назад, глаза закатывала, успокаивалась, а на лице играла блаженная улыбочка. А ребячьи руки в нетерпении шарили у нее между ног, стараясь доставить ей и себе подлинное наслаждение своими ласками.

Все это длилось несколько минут. Затем звонок отрезвлял разошедших дьяволят и они по одному выскакивали из-за вешалки. Последней выходила Надюша, конечно, с другим выражением лица, довольная, важная, с красными, как у поспевшего помидора щечками. Наде было совершенно безразлично кто налетал на нее, поэтому мушкетеры иногда приглашали на «охоту» гостей из соседних классов.

Чего только не вытворяли ребята, до чего только не доходил их детский ум, каких только глупостей они не совершали! Взрослым трудно понять все это. Человеческая память коротка, они забыли, что сами вытворяли в детстве. Для детей же их выходки были в порядке вещей, само собой разумеющимся. И чем хлеще были ребячьи выходки, тем значительнее они казались сами себе.

Незаметно пролетело их счастливое детство семидесятых годов. Реальная жизнь взрослых с их проблемами их не касалась, поскольку были они лишь подростками. Правда, иногда они с недоумением заставали сцену с ругающимися родителями за стенкой, которые говорили, что-то о деньгах, о том, как кто-то может жить, а кто-то лишь влачит жалкое существование.

Семьи этих ребят имели разный уровень материального достатка, что абсолютно не мешало дружбе ребят. Володя жил с матерью. У остальных были полные семья. У Володи были проблемы с учебой и учителя не рекомендовали ему с его тройками переходить в девятый класс, считая, что он не сможет учиться. Да и сам Володя не хотел более учиться. У него были планы пойти в строительный двухгодичный техникум и уже через два года начать зарабатывать себе на жизнь, ибо на одной зарплате матери они еле-еле сводили концы с концами.

Остальные ребята учились хорошо и собирались продолжить учебу в школе. Все четверо были расстроены предстоящим частичным расставанием, так как привыкли почти весь день проводить вместе.

Но ребят ожидали испытания намного серьезнее чем эти.

Известие об отъезде Иосифа и его семьи в Израиль грянуло как гром среди ясного неба. Известие было настолько неожиданным, что вначале друзья даже не придали этому значения. Они не понимали, причем тут Израиль, что за иммиграция, ведь шел только тысяча девятьсот восемьдесят первый год. В Баку иммиграционная волна, начавшаяся в Советском Союзе с тысяча девятьсот семьдесят седьмого года, была не высокой, единичной. Зеленый свет зажегся после того, как генеральный секретарь Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза Леонид Брежнев в Хельсинки подписал договор, разрешающий советским евреям выезжать в Израиль на постоянное место жительства. А тем более подростки вообще об этом не слышали, за исключением, разумеется, Иосифа, который дал слово своим родителям молчать до конца и даже не делиться со своими мушкетерами. Родители испугали Иосифа тем, что в случае если он разболтается, то их всех чуть ли не в тюрьму посадят. Иосиф, как очень послушный мальчик, молчал.