Последняя империя. Падение Советского Союза

Выступая с приветственным словом, Джордж Буш стал хвалить советского партнера. Он представлял, какие трудности ждут Горбачева, с каким противодействием он сталкивается. Буш произнес: “Я верю, что подписание этого договора дает надежду не только народу Советского Союза, не только жителям Соединенных Штатов Америки, но и всему миру. Да, я верю в это всем сердцем”. Он поднял бокал за гостей, особенно за Горбачева, которого назвал “уважаемым и любимым мной человеком, чьи действия в течение последних шести лет подарили надежду всем, кто, подобно мне, верит, что человек и в одиночку способен изменить мир к лучшему… Мы расстаемся в полной уверенности. что вместе сможем достигнуть прочного мира, а с ним – и более яркого будущего для наших детей”².

Похвалы Буша в адрес Горбачева явно не понравились министрам-консерваторам советского президента. Скоукрофт, советник Буша по вопросам национальной безопасности, сидел за одним столом с министром Язовым. За обедом они обменивались мнениями об СНВ. Маршалу Язову (краткий справочник для делегации США характеризовал его как человека, желавшего сохранить “влияние и престиж военных”) был не особенно по душе горбачевский внешнеполитический курс. “Настроение у него [Язова] было мрачное, – вспоминал Скоукрофт, – он жаловался, что все шло так, как хотели мы, а состояние советских Вооруженных Сил ухудшалось с каждым днем. Не принималось новое вооружение. молодежь не стремилась на военную службу, части, возвращавшиеся из Европы, негде было размещать, и т. п. Я спросил, почему он продолжает беспокоиться о боеготовности советских войск. Кто им теперь угрожает? Он ответил, что угроза исходит от НАТО”. Скоукрофт показал, что не разделяет его озабоченности. Постепенно ему удалось убедить несчастного Язова поддержать тост за НАТО. Но, несмотря на то, какое вино пили на приеме, едва ли у маршала осталось приятное послевкусие³.

Во время обеда в резиденции посла стало заметно, что у Горбачева натянутые отношения не только с консерваторами. Борис Ельцин, явно недовольный тем, что сидит не за главным столом, посреди обеда поднялся с места, в компании Нурсултана Назарбаева подошел к Бушу и стал громко заверять президента, что сделает все для победы демократии. “Сидящие за столами наблюдали за происходящим не только с любопытством, но прежде всего с недоумением и естественным вопросом – что бы все это значило?” – позднее писал Горбачев. Он был явно уязвлен. В мемуарах Горбачев описал этот эпизод наряду с другим, имевшим место накануне вечером⁴.

Прием в честь Буша проходил 30 июля, в первый день саммита, в Грановитой палате Большого Кремлевского дворца. Михаил и Раиса Горбачевы вместе с Джорджем и Барбарой Буш стояли рядом, приветствуя гостей. Вдруг явилась пара, которая выпадала из общей картины: мэр Москвы Гавриил Попов сопровождал Наину Ельцину, супругу только что избранного президента России. Самого Ельцина видно не было. Когда приветствия подходили к концу, он внезапно появился в поле зрения, широко улыбаясь. “Вы что, оставили супругу на Попова?” – с некоторым беспокойством пошутил Горбачев. “Он больше не опасен”, – отозвался о своем союзнике Ельцин.

Ельцин позвонил Горбачеву накануне вечером и спросил, можно ли ему выступить вместе с ним и Бушем. Горбачев ответил отказом. Теперь Ельцин счел себя вправе поступать так, как ему заблагорассудится. Он подошел к Барбаре Буш и, будто хозяин приема, неожиданно предложил ей проследовать в столовую. Она была шокирована: “А разве так можно?”, после чего встала так, чтобы между ней и Ельциным оказалась Раиса Горбачева. “Все это время Буш и Горбачев смотрели в другую сторону, будучи занятыми обстоятельной беседой, кажется, о висевшей над ними затейливой люстре”, – отметил корреспондент “Уолл-стрит джорнал”. Гости, среди которых было немало сотрудников аппарата Горбачева, были поражены бесцеремонностью Ельцина. Американцы удивились не меньше.

Джордж Буш позднее заявил подчиненным, что Ельцин доставил ему массу хлопот. Американский президент упомянул этот эпизод в мемуарах: если бы Ельцин настоял на своем и проводил Барбару Буш к столу, Горбачев “оказался бы в весьма затруднительном положении”. Скоукрофт, невзлюбивший Ельцина со времен первого визита российского лидера в США, был вне себя от ярости: “Пришло время сказать этому малому, что мы не позволим использовать нас в своих мелочных играх”. Послу США Джеку Мэтлоку было предписано доставить соответствующую ноту ельцинскому министру иностранных дел Андрею Козыреву. Мэтлок позднее писал: “Поведение Ельцина было и хамским, и ребяческим. Его желание привлечь к себе внимание ставило в неловкое положение и Горбачева, и Буша”⁵.