Последняя империя. Падение Советского Союза

Также Ельцин сообщил, что его оппоненты убеждали членов Верховного Совета СССР, который должен был собраться 26 августа, дать юридическую поддержку действиям ГКЧП. Заговор, по мнению Ельцина, мог потерпеть поражение на поле боя, но выиграть политически. Судьбу путча мог решить Михаил Горбачев.

В предыдущие дни Ельцину удалось показать незаконность переворота и утвердить себя в глазах закона, потребовав освобождения Горбачева. По мнению самого Ельцина и его соратников, это была опасная игра. Многие считали, что Горбачев был не жертвой заговорщиков, а подстрекателем и кукловодом. Что вышло бы, если бы заговорщики оказались у Горбачева первыми и убедили его присоединиться к ним? Российская делегация должна была не допустить этого. Ельцин отправил в Крым своего вице-президента, генерала Руцкого, с группой вооруженных офицеров. Он также хотел, чтобы главнокомандующий советскими ВВС маршал Шапошников, который поддерживал его в течение всего переворота, заставил самолет заговорщиков отклониться от курса или сделать вынужденную посадку, позволив российской делегации опередить их. Но Шапошников был бессилен: никто не мог отдать президентскому самолету команду на приземление, кроме начальника Генштаба.

Для путчистов, как и для их противников, позиция, которую займет Горбачев, была обстоятельством первостепенной важности. От того, кому удалось бы “спасти” Горбачева первым, зависел успех или провал переворота, а также политическое – и даже, возможно, физическое – выживание главных игроков на советской политической сцене. “В данный момент туда летят три самолета, и каждый стремится стать первым”, – сказал Ельцин президенту Бушу. Третьим был самолет спикера советского парламента Анатолия Лукьянова, который сначала поддержал переворот, а теперь желал дистанцироваться от заговорщиков. Джеймсу Бейкеру в Вашингтоне вручили доклад, согласно которому Джеймс Коллинз из американского посольства в Москве также намеревался лететь с Руцким в Крым, но опоздал к отлету²⁰.

В час дня маршал Язов обнял супругу и отправился в аэропорт. Он решил принять совет, который жена дала в первый день переворота: порвать с путчистами и договориться с Горбачевым. Когда маршал заявил членам ГКЧП, что не только отдал приказ вывести войска из Москвы, но и намерен лететь в Крым к Горбачеву, Крючков попытался отговорить его. Язов не послушал, и тогда председатель КГБ сказал, что и сам полетит. Крючков хотел первым попасть к преданному президенту и заключить с ним союз против ставшего еще более влиятельным президента России. Уже в воздухе они узнали, что Ельцин отдал приказ об их аресте. Единственной палочкой-выручалочкой оставался Горбачев. “Должен же он [Горбачев] понимать, что без нас он – ничто!” – сказал Крючков коллегам²¹.

К вечеру колонна лимузинов, перевозящих Крючкова, Язова и других бывших соратников Горбачева, подъехала к даче. Как и три дня тому назад, визитеров сопровождал генерал Юрий Плеханов. Около пяти часов ворота открылись. И тут произошло нечто неожиданное. Из-за кустов появились двое охранников с автоматами и приказали всем остановиться. Плеханов выскочил из автомобиля: “Вы что, начальника охраны не пускаете?” Но охранники подчинялись только командам Горбачева.

Из спальни вышла потревоженная Раиса Горбачева. Вход в кабинет Горбачева преградил охранник.

– Вы никого не пропустите? – спросила она.

– Сюда никто не войдет.

Раиса Горбачева перенесла микроинсульт, из-за чего одна рука плохо ее слушалась. После отлета заговорщиков 18 августа семья держалась спокойно, но стоило ГКЧП следующим утром объявить о болезни Горбачева, как беспокойство начало нарастать. После того как семья советского президента вечером 19 августа посмотрела пресс-конференцию ГКЧП, оно стало почти запредельным. Если многие граждане СССР отреагировали на явление миру ГКЧП с осторожным оптимизмом, считая, что такие люди у власти долго не продержатся, то семья Горбачевых, напротив, обеспокоилась больше прежнего. Постоянные вопросы журналистов о здоровье Горбачева и заверения Янаева в том, что ничего ему не хочется так сильно, как возвращения президента в Москву, настораживали. В ту ночь Горбачев записал видеообращение к стране, где осудил переворот и назвал ложью заявления о своей болезни. Четыре небольших кассеты нужно было незаметно вынести с территории охраняемой дачи. И вот теперь, спустя три дня, к нему явилась делегация.