Последняя истина, последняя страсть

– Лесик вас бил, как показывает ваша домработница, – заметил Вилли Ригель. – Из-за него? – кивок в сторону Петра Кабанова.

– Нет. И вообще – мало ли что бывает между мужем и женой. Сейчас это уже не важно.

– Много чего бывает, – мрачно согласился Вилли Ригель. – И между любовниками тоже. И между женихом и невестой… Если это убийством не кончается.

– Я его не убивала. Петя тоже. И вообще, нашу беседу пора закончить. – Ульяна выпрямилась. – Если вы будете настаивать и дальше, придется позвонить нашему адвокату. И все вопросы – только в его присутствии.

– Ладно, без адвоката пока обойдемся, самый обычный вопрос. Петр, где ваша машина? – спросил Вилли Ригель.

– Ее у меня больше нет.

– Как это нет?

– Просто теперь у меня нет машины. Ликвидировал я ее.

– С позавчерашней ночи ликвидировали?

– Нет, майор. – Петя светло улыбнулся Вилли Ригелю. – Когда вы, майор, палаточный лагерь у свалки разгоняли со своей бравой командой, ваши коллеги мою машину дубинками разбили.

– А вы участвовали в несанкционированной акции в лагере, направленной против стройки, затеянной вашим братом? – с живейшим интересом осведомился Гектор Борщов.

– Нет, что вы, какие протесты? Я мимо на своей развалюхе проезжал. Гляжу, бегут два студента, а за ними ваши в броне, в шлемах. Студенты ко мне в машину нырнули – гони, говорят, не дай им нас задержать. Я не так воспитан, чтобы не помочь ближнему в беде. Особенно, когда полиция зверствует. Но мне, увы, не удалось. Ваши орлы налетели. «Стой! – орут – Такой-сякой, глуши мотор!». Пока этих бедолаг из салона выволакивали, стекла мне в машине разбили, капот разгрохали. Так что я свою развалюшку в утиль сдал. У меня квитанция есть. Можете проверить – там дата указана и пункт утилизации старых авто.

При упоминании «зверств полиции» Вилли Ригель превратился в самое чопорное и бесстрастное подобие молодого кайзера Вильгельма – выпрямил стан, выпятил раздвоенный подбородок. На щеках его, как и на памятном фото красавца-кайзера, разрисованном некогда Лизой Оболенской, рдел алый румянец.

– Мы изымем квитанцию и приобщим ее к делу, – пообещал он ледяным тоном. – А вы…

– А я больше не скажу вам ни слова, майор. – Петя снова светло улыбнулся. – И я не только буду ждать нашего адвоката. Если вы и дальше продолжите наезжать на нас и третировать Ульяну, которая в глубоком горе сейчас, я возьму телефон и позвоню мамочке. Маме-прокурору. И пожалуюсь на вас ей.

– Не всегда можно спрятаться маме-прокурору под крыло, юноша, – назидательно изрек Гектор Борщов. – Судьба вашего старшего брата Лесика тому пример. А вы интересный молодой человек.

– Неужели?

– Очень интересный. Вы на жизнь себе чем зарабатываете?

– Я обеспечен, так же, как и вы.

– А вы в курсе?

– Слышал от брата. – Петя Кабанов улыбался уже Гектору Борщову.

– Но я-то работаю. На госслужбе пашу.

– А я бью баклуши. Мне папа наследство оставил.

– Ваш родной отец?

– Второй муж моей матери – Марк, он был моим единственным настоящим отцом. Другого я не знал.

– Надо же, – хмыкнул Гектор Борщов и пожал плечами.

Катя не поняла этого их диалога. Единственное, что стало ясно: Петя Кабанов знает про Гектора Борщова, кажется, больше, чем они с Вилли Ригелем.

Они вернулись к даче Меркадера, где оставили патрульную машину. И ждали еще где-то час, пока эксперты-криминалисты закончат осмотр обоих домов.

Результатов не было. Следов крови Лесика Кабанова нигде не обнаружили.

– Не на чем мне их пока задерживать, – констатировал Вилли Ригель. – Хотя немало улик против жены и братца, но главных доказательств мы так и не нашли.

У него зазвонил мобильный. Объявился патологоанатом с новостями судмедэкспертизы тела Кабанова.

– Причина смерти, как я и раньше сказал, закрытая черепно-мозговая травма. Причем уже самый первый удар оказался смертельным. Но ему нанесли еще четыре удара, уже когда он упал. Все удары большой силы, что прямо свидетельствует о ярости нападавшего. Удары по лицу в область носа носят посмертный характер. Хотя нет признаков того, что его хотели изуродовать до неузнаваемости, чтобы скрыть его личность. Кроме этих повреждений на теле обнаружены еще два шрама.

– Шрамы? – повторил Вилил Ригель.

– Старые, давно зажившие шрамы от порезов – на левом предплечье и на животе слева. Следов алкоголя в крови нет, он был трезв на момент смерти. На наркотики тоже тест отрицательный. Заключение я вам, Вальтер Оттович, по электронке пришлю позже обычным порядком.

Глава 10 Слезы

В машине на обратном пути из Малаховки в Староказарменск у Гектора Борщова то и дело призывно играл мобильный. Трезвонили дамы.

– Алло, Юленька, привет. Где-где, на работе, конечно… Ну, не начинай опять, моя птичка… Конечно, увидимся. Позже я перезвоню.

– Алло? Жанна? Почему это я скотина? Это моя коллега по работе была там… Жанночка, я все тебе потом объясню! Я на работе сейчас.

– Светик? Приветик! А то! Ты что любишь больше – «Стасика» или Большой? Большой престижнее. Нет проблем… Где-где, на работе, конечно, государева служба… да… да… нет… да! И я тебя… да… и я тебя…