Последняя история Мины Ли

Однако другая ее часть жаждала все же остаться в городе, чтобы восстановить то, что она здесь утратила – не ее прошлое или прошлое мамы, а то, кем она всегда мечтала стать. Ведь она отказалась и от этой своей стороны тоже.

– Может, стоит отвлечься, повеселиться? Я тут познакомился с одним парнем, они с друзьями собираются в бар в центре города и пригласили меня с собой. Я думаю, можно потом потанцевать в клубе сальсы. Пойдешь с нами?

Марго стояла у входа в дом, небо сияло сапфировым светом, за спиной выглядывал кусочек луны. Марго могла заглянуть в жизнь людей через окна – за занавесками мелькали фигуры, мерцали телевизоры, в одном из окон маленький мальчик прижался ртом к стеклу, он походил на рыбу. Марго представила жабры на его щеке и рассмеялась.

– Нет, вряд ли, – ответила она. – Давай без меня.

Мигель помолчал.

– Знаю, у тебя столько потрясений, но будет весело, приходи. Я хочу, чтобы ты пришла. Если парень окажется скучным, мне понадобится партнер для танцев, верно?

– Ты всегда находишь, с кем танцевать.

– Но я хочу потанцевать с тобой.

Это были самое милое, что Марго слышала за долгое время.

Она закрыла глаза. Казалось, Мигель всецело ее понимает, они оба понимали друг друга именно в тот момент.

Ей ничего не оставалось, кроме как согласиться.

Разве слова не прекрасны? Не только на поверхности – иногда безмятежной и мерцающей, иногда жесткой, агрессивной и сокрушающей, – но и в том, что они, если хорошенько их обдумать, передавали: мы больше, чем друзья. Мы – семья.

Тридцать первого декабря Марго закупалась закусками и выпивкой в ближайшем корейском супермаркете, загребая все, что попадалось под руку, чтобы накормить компанию, которая должна была приехать, – Мигель и его новые друзья, группа из пяти или шести человек. Вместо того чтобы толпиться в переполненном баре, они решили посидеть в почти пустой квартире мамы, а потом поехать в клуб сальсы.

Они с мамой никогда не принимали у себя гостей. У них почти не было места, как физического, так и морального, для развлечений, поскольку мама работала допоздна шесть дней в неделю. Седьмой день всегда предназначался для дел – походов по магазинам, готовки, оплаты счетов по почте или ожидания в очереди банка. Времени на отдых или праздники никогда не хватало, и теперь Марго хотела это исправить.

Толкая перед собой тележку, она прошла в отдел овощей и фруктов, где были выставлены красивые корзинки с фруктами, увеличивая ассортимент подарков к праздникам. Марго положила в отрывной пакет несколько азиатских груш, затем перешла к идеальным королькам, гладким, оранжевым и твердым. В детстве Марго всегда смущалась, когда мама дарила людям странные и практичные «корейские подарки» – корзинки с яблоками или даже стиральный порошок, – хотя на самом деле за пределами Америки эти вещи могли иметь какое-то символическое значение, о котором Марго могла не знать.

Если представить, сколько труда и ресурсов вложено в каждый плод – вода, свет, земля, подготовка и сбор урожая, – корзина с яблоками покажется чем-то действительно особенным, священным. Возможно, в этой стране изобилия, мифов и широких просторов, грузовиков, фабрик и массового производства мы совсем забыли, насколько чудесным может быть нечто столь простое, как груша, питательная и сладкая, созданная чем-то настолько прекрасным, как дерево.

Пока Марго рассматривала горку пекинской капусты, от белых с бороздками до бледно-зеленых у основания, перед ней внезапно вытянулась рука, напугав ее. Она отпрянула и увидела сержанта Цоя. Он выглядел непривычно в повседневной одежде – лавандово-сером свитере с V-образным вырезом, из-под которого торчал воротник рубашки, и темно-синих джинсах.

– О, извините, это была ваша капуста? – Он озорно улыбнулся.

– Нет. А вообще… да, моя.

– Позвольте… – Сержант схватил кочан и положил для нее в пакет.

– Погодите, эта… не знаю, недостаточно капустная, что ли? Как насчет вон той?

– Ладно. – Он рассмеялся и переложил капусту себе в тележку, после чего положил руку на один из верхних кочанов. – Вот эта?

– А вообще, нет, сержант Цой, другая – самая пушистая.

– А, понятно. Самая пушистая. – Он скрестил руки на груди. Он был хорошо сложен и красив, как модели H&M – те, что выглядят не слишком высокомерно, а носят при этом дизайнерские трусы. Интересно, он носит боксеры или брифы? Марго покраснела при мысли о его нижнем белье.

– Зовите меня Дэвид, – сказал сержант. – Я уволился.

– Что? – Марго уставилась на него и на мгновение потеряла дар речи. – Из полиции?

– Да. Работа непростая и… Знаете, как говорят: новый год, новая жизнь. – Он пожал плечами.

– Почему вы уволились? – спросила Марго не без облегчения.

– Да я все равно уже замучился. – Дэвид сунул большие пальцы в карманы. – И еще… после ваших слов я задумался… Вспомнил, почему вообще пошел в полицию. – Он почесал загривок. – Вы были правы.

О, Марго обожала эти слова.

– Неужели?

– Помните тот первый телефонный звонок? Вы были так расстроены.