Последняя из Пламенных

– Ты же высокородный, где ты так научился мыть пол?

– Ну… – неопределённо пожал плечами эльф. – Когда тебя выставили из рода в одной рубашке, приходится браться за любую работу.

– А как же бытовая эльфийская магия? – спросила девушка.

Ллавен приложил руку к груди и поморщился. Но, помедлив, все же ответил:

– Я частично выжег свою магию. Первые полгода, пока она не вернулась, приходилось работать руками.

– Что ты такого натворил, что мудрые и терпеливые эльфы так жестоко поступили с тобой? – поднял на него глаза Райтон.

– Жестоко – это если бы они разрешили ему меня спалить, – неожиданно серьезно ответил эльф. – Я жив. А все остальное приложится.

– Тут не поспоришь, – буркнул Миран.

– Ему – это магистру Лину? – спросила Райга.

Ллавен только прикрыл глаза в ответ.

Какое-то время адепты тактично молчали, переваривая эту информацию. Наставник был суров, но справедлив. Каждый пытался представить, что должен был сделать юный эльф, чтобы Пламенный захотел его сжечь заживо. Спрашивать не хотелось. Но вскоре любопытство пересилило, и Миран начал издалека:

– Что значит – частично выжег магию?

Ллавен, не отрываясь от работы, пояснил:

– Я полностью израсходовал свой источник. Но продолжал удерживать заклинание. В таком случае основание источника начинает уничтожать само себя.

– Такое может случиться с каждым? – ужаснулась девушка.

– Да, – кивнул эльф. – Но полное выжигание источника – редкость. Обычно это происходит, когда нужно защититься от превосходящего по силе противника. Я не успел выжечь источник полностью. Но полгода жил без магии, как обычный человек. Потом объем восстановился, и магия вернулась.

– А если сжечь его полностью? – ровным голосом спросил принц.

– Мало кто выживает после того, как полностью выжигает источник. Если выживешь – ты калека до конца своих дней.

– За что магистр Лин хотел сжечь тебя? – спросил Миран.

Уши эльфа стали пунцовыми. Он отвернулся и, заикаясь, поговорил:

– Н-не в-важно! И не спрашивай у него, а то он и тебя поджарит.

Адепты задумчиво посмотрели ему в спину, но больше ничего не стали спрашивать.

– Двести пятьдесят шесть, – вздохнула Райга, бросая тряпку в ведро и оглядывая лестницу.

Миран выругался. Райтон поморщился, укоризненно посмотрел на него и сказал:

– Ну не при девушке же… Продолжаем считать. Сдаваться рано.

Юноши подхватили ведра и отправились менять воду. Ллавен взял ведро Райги и попросил ее остаться. Она благодарно улыбнулась эльфу и принялась рассматривать подвал. За лестницей начинался длинный и широкий коридор. Каждые десять шагов вниз спускались короткие лестницы, которые упирались в запечатанную магией дверь. Она скорее почувствовала, чем увидела вязь заклинаний на дверях. Откуда-то слева доносились шипение и клекот.

Стоило юношам плюхнуть перед ней ведро, как из-за поворота вышел низенький сгорбленный старичок в свободном алом одеянии. Его волосы и кустистые брови были белее снега, а лицо покрывала сетка морщин. Он опирался на клюку из темного лакированного дерева, а на запястье его светился браслет с треугольным алым камнем. Адепты синхронно поклонились. «Наверное, это и есть магистр Халлис», – подумала Райга. Тем временем тот смерил их мрачным взглядом блеклых серых глаз и проворчал:

– Вот вы где, помощнички. Ты что ли очередная Манкьери?

Девушка кивнула. Старичок оценивающе посмотрел на неё и сказал:

– Отлично. Ты-то мне и нужна.

Она удивлённо хлопнула ресницами и спросила:

– Почему именно я?

– Огненные ящерицы разбежались, – пояснил он. – Этот идиот Фортеа опрокинул клетку. Придется теперь ловить.

– Огненные ящерицы? – переспросила девушка.

Магистр Халлис снисходительно пояснил:

– Да, в зверинце живут пять десятков, привезенных из Манкьери. Ты их не видела, что ли? В кленовых лесах они водятся в большом количестве.

Райга покачала головой:

– Я не помню свое детство до пяти лет.

– Может, оно и к лучшему, – закряхтел он, поворачиваясь вглубь подвала. – Серебряная смерть-то, говорят, вернулся совсем серый из Манкьери той осенью…

Ей сразу вспомнилась прошедшая ночь. И бесцветный голос, которым магистр рассказывал о смерти ее рода.

Старик меж тем продолжал:

– А больше всего они Пламенных любят. Ящерки-то. Остальных магов и простонародье жгут, а ваша сила их манит. Говорят, в древние времена Манкьери показывали младенца лесу. Трёхмесячного малыша оставляли на поляне среди алых клёнов. Чем больше огненных ящериц придет к нему, тем сильнее будет ребенок. Так что пойдемте-ка, леди. Зажгите пламя и стойте. Поймаем хотя бы часть.

Райга кивнула. На её ладони тут же вспыхнул оранжевый язычок, по стенам заплясали красные отблески.

– А вы, – повернулся он к юношам, – оставьте пока свои ведра и тащите клетки. Да рукавицы возьмите, будем ловить.

Он погремел ключами и отворил одну из дверей. До девушки доносился приглушённый грохот и вялое переругивание Мирана с магистром Халлисом. Вскоре юноши вышли в коридор, нагруженные тяжёлыми клетками. На руках у каждого были толстые огнеупорные рукавицы.