Последняя из рода Болейн

— Ты должна хорошенько понять, Мария, что ты — ничем не защищенная пешка. Ты такая хорошенькая, а с годами будешь становиться все краше. Я уже говорила тебе, что ты станешь вылитой копией своей матери, красавицы Говард — такой, какой она появилась при дворе моего отца, об руку со своим только что обретенным мужем. С нее не сводили глаз, ею все восхищались. Все, Мария, ибо ее осыпал милостями мой брат принц Гарри, когда он еще не женился на вдовствующей принцессе, испанке Екатерине[20].

Она прервала свой рассказ, не будучи уверена, как его воспримет юная собеседница, но светловолосая девочка смотрела ей прямо в глаза и ни разу не отвела взгляд.

— Отец твой честолюбив и стремится занять при дворе положение еще выше нынешнего, а потому не забывай: свое сердце нельзя открывать никому. Возможно, когда-нибудь ты сумеешь сделать так, чтобы самой распорядиться своей любовью, и я молюсь, чтобы это удалось мне. — Гибкая рука на миг задержалась на бледной щеке фрейлины. — Пока это в моих силах, моя англичаночка Мария, я сама буду защищать и направлять тебя.

Мария улыбнулась и закивала головой, в такт утвердительным кивкам слегка покачивались золотистые кудри. Она сделала реверанс и отошла немного назад, чтобы позвать прислужниц королевы, но тут госпожа снова заговорила.

— И знаешь что, Мария: мы обе возьмем себе по одной такой маленькой раскрашенной пешке как напоминание о том, что сообща владеем своей тайной. — Девочка протянула вспотевшую ладошку, и королева вложила в нее позолоченную фигурку из бело-зеленого мрамора. — Погляди, Мария, твоя — точь-в-точь копия моей, даже цвета Тюдоров на ней, изумрудный и белый. Поистине пешки Тюдоров!

И снова маленькую комнату наполнил ее серебристый смех; он звенел в ушах очарованной Марии, когда та покидала личные покои королевы.

Глава третья

29 декабря 1514 года

Особняк Клюни в Париже

Уже неделя прошла с того дня, когда почил с миром старый и больной король Людовик XII. Он уснул вечным сном так легко и быстро, как падает с крепкого дерева гнилое яблоко. Оставшийся на ветке плод был зрелым и сочным, и весь обширный сад плодородной Франции замер в напряженном ожидании.

Давно ожидаемые возгласы «король умер!» почти сразу же сменились громкими криками «да здравствует король Франциск!», когда на престол взошел энергичный двадцатилетний племянник покойного монарха. Сметливая матушка Франциска, Луиза Савойская, уже собрала новых советников сына, а умная и деятельная сестра его Маргарита непрерывно направляла ему поток указаний и пожеланий. Новый монарх предпринял все необходимые шаги, чтобы обеспечить долгожданное восшествие на престол (в возможности чего многие нередко сомневались) и упрочить свое новое положение. Одно чрезвычайно важное распоряжение касалось восемнадцатилетней королевы-англичанки, которая слишком быстро из «la nouvelle reine Marie»[21] превратилась во мнении двора в «la reine blanche»[22]: по королевскому указу ее поместили под строгий надзор в крошечный средневековый дворец Клюни.

Погруженной в траур молодой вдовствующей королеве не грозила ни малейшая опасность, однако новый король, ее племянник по мужу, решил укрыть и защитить ее. Впрочем, все понимали, что она сама может представлять угрозу, потому и последовали старинному обычаю: надлежало держать ее взаперти на протяжении шести недель, дабы новый король мог удостовериться, что она не носит под сердцем дитя покойного государя, каковое лишило бы Франциска столь долго и страстно желаемого престола.

«La reine blanche Marie» останется в Клюни до тех пор, пока Франциск и его алчная семейка не удостоверятся, что она не беременна, — хотя сам Франциск отлично знал, что старый Людовик давно миновал пору расцвета своих мужских способностей. Все же бывшая королева была молода, притягательна, очаровательна. Разве он сам не возмечтал соблазнить ее и убрать с дороги свою толстую и чрезмерно благочестивую жену Клод?[23] Не исключено, что вокруг нее могли увиваться и другие мужчины, так что Франциск должен знать положение вещей совершенно точно. После чего необходимо как можно скорее снова выдать ее замуж — в Савойю или к какому иному двору, тесно связанному с Францией. Следует удержать ее во Франции и не допустить возвращения к брату, который, вне всяких сомнений, использует Марию Тюдор для нового замужества, выгодного англичанам. Ни в коем случае она не должна достаться сопернику Франциска в борьбе за титул императора Священной Римской империи — Карлу Кастильскому, которому некогда была обещана ее рука. К тому же она была так хороша собой, так желанна, так замечательно созрела для любви, что он охотно оставил бы ее при своем дворе для собственных нужд.