Последняя из рода Болейн

— Матушка, у вас такой сердитый вид! Что-то случилось? — К ней склонилось бледное открытое лицо Гарри.

— Нет-нет, милый Гарри, все хорошо. Ну, довольно нам говорить о дворе. Он отсюда достаточно далеко.

— Всего двадцать миль, матушка, так дедушка сказал.

— Это верно. А теперь расскажи-ка мне лучше, как мастер Гвинн учит вас географии. Раньше думали, что земля плоская, так ты сказал?

«А я думала, — звенело у нее в голове, — что можно доверять отцу. Ему и раньше удавалось подчинять себе юные души, маскируясь притворным дружелюбием, но с Гарри это больше не пройдет! Ах, если б только официальным опекуном Гарри не была теперь Анна!»

— Вы меня слушаете, матушка? — Он улыбнулся своей златовласой красавице матери, у которой были такие голубые глаза и такое озабоченное лицо. А ведь когда она только увидела его сегодня, то была такой счастливой! Может, это он что-нибудь не так сказал и огорчил ее? Или она считает, что он не столь далеко продвинулся в науках, как ей хотелось?

— Да, миленький мой, я слушаю. Ты рассказывай дальше, а потом следует поесть и ложиться спать — на рассвете мне надо уезжать.

— Так, может, лучше мне пересказать для вас, матушка, родословную нашего любимого короля? — спросил мальчик, не сводя с ее лица честных глаз.

В лучах клонившегося к закату солнца крытая соломой «Золотая чайка» сверкала, будто перевитая алмазными нитями. Путь от Кентской дороги до Банстеда занял у них больше времени, чем рассчитывал Стафф: выпал свежий снег, и всадникам приходилось ехать медленно, внимательно направляя коней, потому что под снежным покровом таилось множество выбоин. Несмотря на сильный мороз, они оживленно болтали, время от времени останавливались, чтобы поцеловаться и вместе восхититься красотой заснеженных хвойных лесов, обледенелыми коричневыми стволами вязов и берез, а тем временем Стивен и два конюха отставали от них все больше.

Перед ними открылся притихший Банстед, лишь тонкие струйки дыма поднимались в зимнее ясное небо да на снежной целине то там, то тут виднелись следы ног. Чета Уитменов ожидала гостей, поскольку Стафф дал им знать еще несколько дней тому назад, и вскоре путешественники уже отогревали руки и ноги у жарко пылающего очага.

— Здесь все такое же, как вам запомнилось, миледи? — спросил мастер Уитмен, видя, как Мария снова и снова обводит взглядом помещение.

— Нет, мастер Уитмен, здесь куда красивее, чем мне помнилось, — ответила Мария. — Я смотрю очень внимательно, так что теперь уж запомню наверняка.

— Ах, да ведь день свадьбы — он особенный, как же его не запомнить-то? — вставила свое слово и мистрис Уитмен. — Вот мой Джон, так он привез меня из Дувра прямо сразу на следующий день после нашей-то свадьбы. Но я прекрасно помню тот маленький постоялый двор на самом берегу моря, где мы провели первую ночь. У нас-то матрац был соломенный, но в соседнем номере была настоящая пуховая перина, так я и это помню. — Она вспыхнула, поймав предостерегающий взгляд мужа и усмешку Стаффа. — Уж я все помню, Джон, и расскажу, если только захочу!

— Ну да, только нынче день их свадьбы, и не желают они тут рассиживаться и слушать про твою! — сердито оборвал ее муж.

— Послушай, Джон, — вмешался Стафф, не давая разгореться семейной перепалке, — мы здесь уже довольно пробыли, согрелись, пора нам идти. Ты точно знаешь, что священник там, в церкви?

— А как же, милорд! Весь день, пока вы не приедете, он сам так сказал.

— Тогда, если мистрис Уитмен поможет леди Кэри переодеться, мы можем отправляться. Зимой ночь наступает рано, а мне хочется, чтобы нынешняя ночь была целиком в моем распоряжении, а, мистрис Уитмен?

Она рассмеялась и пошла вместе с Марией наверх.

— Я-то понимаю, что вы насмехаетесь над нами обеими, милорд, — крикнула она, оборачиваясь на ходу, — а я и не против!

Мария достала платье, которое надевала на майский праздник, белое с розовым, расшитое крошечными розочками, разгладила складки. Ей хотелось сшить новое платье специально к этому дню, но при дворе в ближайшее время не ожидалось никаких грандиозных торжеств, а возбуждать подозрения она побоялась. «А надеть именно это меня просил сам Стафф», — думала Мария, пока мистрис Уитмен зашнуровывала платье. Для хорошей прически ей очень не хватало уверенных рук Нэнси, но в пути ветер так спутал ее длинные локоны, что Мария махнула рукой и решила не подбирать волосы, а мистрис Уитмен просто расчесала их гребнем. Жаль только, золотая сеточка, давным-давно купленная ей Стаффом здесь, в Банстеде, никак не идет к сегодняшней свадьбе: сегодня Мария чувствовала себя свободной, как никогда в жизни.