Хотя Генрих и Франциск сидели в тени навеса, рядом со своими бесцветными королевами, увешанными с головы до ног драгоценностями, Мария нашла, что Генрих своим блеском затмевает темноволосого Франциска. Его рыжая борода казалась почти золотой; волосы у обоих королей были коротко обрезаны: они уже исполнили данную друг другу клятву не стричься и не брить бороды, пока не встретятся на Поле золотой парчи. К ее удовольствию, король кивнул ей головой и поднял в знак приветствия руку — или же он приветствовал принцессу, стоявшую рядом с сестрами Буллен? Как бы там ни было, он не приказал им присоединиться к царственным особам, и они остались на краю арены среди прочих придворных. Ах, как хотелось Марии, чтобы Франциск заметил адресованный ей пристальный взгляд короля Англии и ее ответный поклон, сопровождаемый ослепительной улыбкой!
Стаффорд, одетый только в штаны с кушаком ярко-зеленого и белого цветов, повернулся лицом к своему мускулистому противнику. Загорелую грудь Стаффорда покрывали темные курчавые волосы — в противоположность Лотреку, у которого кожа была более бледной и гладкой. Оба бойца, приседая, стали осторожно кружить по арене, ожидая каждый, пока другой откроется для захвата. Мария отчетливо слышала их ровное дыхание; Лотрек что-то бормотал себе под нос. И вот Стаффорд нырнул вперед, нацеливаясь на ноги противника выше колен, боднул его каштановой головой в бедро. Лотрек отпрыгнул назад, и оба упали на колени. Лотрек схватил Стаффорда за руку и попытался заломить ее, оба покатились по аккуратно подстриженной траве лужайки, стараясь удержаться на коленях. Напрягая мускулы, стремясь повалить соперника, оба хрипели и рычали. Из окружающей толпы и с королевской галереи раздались подбадривающие возгласы и советы. Глядя на обливающегося потом, сопящего Лотрека, Мария вновь припомнила ту ужасную ночь, когда Франциск потребовал, чтобы она в постели расплатилась с Лотреком за его проигрыш. Слишком еще наивная в то время, она сперва даже не уразумела, чего именно желает от нее король.
— Ваше величество! — приветствовала она в ту ночь коротким реверансом короля в покое, куда он вызвал ее.
— Мари, я… Ты должна сразу приготовиться лечь в постель. Здесь Изабелла, она тебе поможет, а я подожду, пока ты будешь готова.
— Но нам никогда не требовалась…
— Дорогая моя золотая малышка-англичанка, — начал он едва ли не стихами, потом брови у него сердито сошлись на переносице, он принялся вышагивать по комнате. — Делай, что велено. Быстро! Мне нужно кое-что тебе объяснить.
Она стояла, как деревянная кукла, застыв от накатывающего панического страха и ощущения беды, а решительные руки Изабеллы избавили ее от одежды и прошлись по телу губкой с розовой водой. Король говорил отрывистыми фразами, объяснял, сколько поставил в игре против своего собутыльника Лотрека, скорее, что именно поставил — и проиграл.
Мария неожиданно вырвалась из рук растерявшейся Изабеллы, когда та пыталась припудрить ее, и белое тонкое облачко медленно поплыло в воздухе, осело на ковер. Король громко чихнул и тем едва не заглушил ее первый молящий вопль:
— Не может быть, господин мой король! Только не меня! Этого же не может быть!
— Oui, Мари. Только одну ночь. Послушай, милая, ты ему нравишься, по крайней мере, нравятся твои светлые волосы, твой вид невинности и чистоты.
— Невинности и… — Она не смогла повторить его слова и лишь открыла рот от такой издевки.
— Нет, — повторила она. — Нет, вы не сделаете этого. Я не вынесу этого, я же знаю.
— Послушай меня, — тихо произнес король, встряхнув ее за плечи. — Ты сделаешь это ради меня. Я отличил тебя, нежил и баловал. А ему я дал слово, так что ступай и не вздумай плакать, иначе, клянусь, я распишу твое поведение самыми мрачными красками перед твоим дорогим батюшкой… или позабочусь, чтобы его лишили нынешней должности.
Она тогда заглянула в глаза Франциску и лишь уповала на то, что крайнее отвращение, сквозившее в ее взгляде, спрячет неприкрытый страх, который Мария испытывала от его угрозы: рассказать отцу или причинить тому вред.
Теперь же эти воспоминания мелькали и кружились у нее в голове, совсем как два борца у ее ног. Француз одолевал своего могучего противника. Одно загорелое плечо англичанина почти уперлось в проведенную мелом границу круга.
Совершенно неожиданно, сама тому ужасаясь, Мария громко закричала, подбадривая Стаффорда. Вообще-то этот человек был ей неприятен, но как было бы чудесно видеть поражение самоуверенного Лотрека, а прежде всего — унижение гордого Франциска.
— Давай, Стафф, ты побьешь его! Вставай, вставай, ну, пожалуйста! — Она вопила точь-в-точь как простолюдинка, торговка рыбой на парижских улицах.
Оба соперника лежали почти у самых ее ног. Мария испытала непреодолимое желание пнуть Лотрека или столкнуть его с извивающегося тела Стаффорда.
— Стафф, Стафф, давай же! — завопила она снова, не замечая удивленных взглядов принцессы и своей сестры.