Последняя из рода Болейн

У нее разболелась голова, а он намеренно досаждает ей в то время, когда она нуждается в его поддержке. Ах, если бы она могла рассказать ему о будущем ребенке! Он достаточно долго жил при дворе, хорошо знал характер короля. По крайней мере, можно было бы выслушать его советы и поразмыслить над ними.

— Разумеется, леди Фицджеральд, — ответила она после долгого молчания. — И других, несомненно, тоже.

— Вы же не думаете, что я стану жить монахом в ожидании того дня, когда король выбросит вас, а вы сами поймете наконец, что любите меня, Мария? — Он повернулся к ней и посмотрел прямо в глаза. В его карих глазах вдруг вспыхнули крошечные золотые искорки. Мария даже испугалась — слишком уж ей нравилось, когда он говорил подобные глупости. Она опустила глаза на свою руку, лежащую на его синем бархатном рукаве.

— Вы меня, право, удивляете. Молчание и затуманенный взор уже давно стали вашим любимым оружием, направленным против меня, но только не тогда, когда я говорю о своей любви к вам. Ни единой колкости не скажете? Тогда, милая моя, давайте посмотрим правде в глаза. По одному мановению руки вам служат двое мужчин, отчего же мне соблюдать воздержание?

— Почему же вы не женитесь?

— Сказать правду? Мне это не по карману, а я ведь не могу рассчитывать, что Его величество забросает меня поместьями и выгодными должностями, как моего везучего друга Вилла Кэри. Да и к чему жениться на ком-то, кого я терпеть не могу, если можно без труда уложить в постель других, более сносных?

При этих словах Мария почувствовала, как румянец заливает ее щеки. Она не раз слышала от придворных вульгарные суждения и шуточки, но правда, которую так прямо высказывал Стафф, зачастую смущала ее. Они уже почти дошли до лабиринта из колючих кустов бирючины. Мария даже не сразу поняла, как сильно они удалились от теннисного корта. Но, уж конечно, он не станет заводить ее среди бела дня в сам лабиринт, обычное убежище влюбленных парочек.

— А представляете, Мария, лабиринт для влюбленных — в форме кардинальской шапки? Что ж, у достопочтенного кардинала Уолси имеются и любовницы, и жена, так что меня это вовсе не удивило бы. Да не упирайтесь, я не настолько глуп, чтобы вести вас внутрь, хотя в данный момент я мало чего желал бы так сильно, как этого. Но ни один из нас не хочет быть отлученным от двора — пока, во всяком случае.

Они, не заходя в лабиринт, присели на покрытую дерном скамеечку среди клумб с оранжевыми ноготками и желтыми хризантемами. Крики с корта едва доносились сюда, и Мария вдруг почувствовала, что устала и вот-вот уснет. Из-за далеких золотистых песчаных берегов и высоких вязов поблескивала серебром Темза.

— Здесь так красиво! — сказала Мария, чтобы не молчать.

— Напоминает вам Гевер?

— Да, немного. Только там тише, спокойнее, а здесь столько людей кругом, столько суеты.

— Знаю. Лабиринты; маски, скрывающиеся под масками, — и все это куда сильнее запутано, чем колючки в этой прихотливой кардинальской шапке. — Он провел пальцем по выбившемуся локону, упавшему ей на плечо, и тут же убрал руку. — Сегодня, как я понимаю, должны возвратиться Вилл и ваш отец. Кому первому вы скажете? Отцу, Виллу или королю?

У Марии екнуло сердце.

— Скажу — что?

— О младенце, которого вы носите.

Она резко вскинула голову, глаза расширились от мгновенного потрясения. Потом на них навернулись слезы, закапали с ресниц, потекли по раскрасневшимся щекам.

— Но ведь я… Значит, уже так заметно? Господи Боже милостивый, все же узнают!

Он внимательным взглядом обвел все вокруг, накрыл своей большой рукой ее сжатые ладошки.

— Разумеется, все будут знать об этом, Мария. Не плачьте. Все так или иначе обернется к лучшему.

— Как? Он прогонит меня, как Бесси Блаунт, а ребенка отберет, чтобы воспитывать при дворе.

— Не обязательно. Он ведь доказал уже, что способен стать отцом живого ребенка мужского пола. Бесси Блаунт была незамужней, когда, на свою беду, понесла от него. У вас же есть супруг. Вы рискуете лишь привязанностью короля — сохранится она или нет? До сих пор, черт его возьми, он никогда не возвращался к фаворитке, если та рожала ему младенца.

— Но ведь вы сказали, что сами хотели бы, чтоб король дал мне отставку!

— Однако я не хочу, чтобы вас с Виллом отправили в какой-нибудь полуразвалившийся замок на границе Уэльса.

Не сдержавшись, она улыбнулась этим произнесенным с чувством словам, однако Стафф смотрел куда-то вдаль и хмурился.

— Я… мы с Виллом всегда можем поселиться у моей матушки в Гевере.

— Вот это, скорее всего, не получится: если вас изгонит король, то и отец тоже.

— Неправда! Отец меня любит! С тех пор как он возвратился из Франции, он ласков со мной как никогда. И я не позволю вам так о нем говорить!

— Я не хотел обидеть вас, милая, однако сейчас он, разумеется, ласков с вами. Ведь это через вас он получает выгоду и почет, доступ к власти и такие приятные мелочи, как должности коменданта Тонбриджа, Брейстеда, Пенсхерста. А вот-вот грядет, судя по всему, очередное солидное повышение.