Последняя из рода Теней

А потом юная королева влюбилась. Супруг, узнав об измене, сильно разгневался, надежды на прощение не было. Он обвинил жену в колдовстве и приказал сжечь на костре. Однако возлюбленный спас красавицу: он организовал восстание и сверг злого короля. В правдивости того, что случилось с любовниками дальше, Ивари не была уверена, поскольку почерпнула сведения из многочисленных любовных романов на эту тему. Особенно ей понравился тот, где Алеонор попадает к шейху в долины песков. Весьма захватывающее чтиво, надо сказать, только вот старый магистр вряд ли оценит. Но он, судя по всему, догадывался, о чем она думает.

– Я знаю, что юные девушки сходят с ума по новомодным романам «Алеонор и шейх», «Алеонор – королева разбойников», – заулыбался маг. – У меня есть правнучка вашего возраста, и она – не исключение. Не смущайтесь, графиня, но эти романы имеют мало общего с подлинными событиями тех времен.

Других магистров в кабинете не было, и колдун «водянистые глазки» перестал казаться ей таким мерзким. Может, поодиночке они вполне приличные люди?

– Но вы так и не ответили на мой вопрос, – вежливо напомнила Ивари. – Можно ли мне учиться на каком-то другом факультете? Вы же понимаете, что быть боевым магом для молодой незамужней сеньориты не очень прилично.

– А я и начал отвечать, – терпеливо объяснял маг. – Алеонор, на которую вы так похожи, тоже была магом, а точнее – боевым магом. По тем временам – не богоугодное дело. Она не могла исцелять или делать невинные иллюзии, что могло бы спасти ее от преследований. Ее сила была лишена созидания, имела разрушительные свойства, как, собственно, и ваша.

Вот так всегда с этими старичками, пытаешься поговорить по делу, а они ударяются в воспоминания: своей или чужой молодости – не важно. Со скучающим видом Ивари рассматривала колбы в кабинете мага, пыталась прочесть названия толстых фолиантов на книжной полке и всерьез раздумывала над тем, что цвет штор не очень сочетается с обивкой кресел и обоями.

– Алеонор Баристольская перевернула мир, чтобы сделать его удобным для себя, – вещал старичок, протягивая ей бумаги. – Она добилась того, что по всей стране начали появляться школы, а потом и университеты магии. И не только в Марене, но и по всему континенту! А профессия боевого мага стала невероятно престижной.

Неужели он думает, что она купится на такие глупые уговоры? Престижно – выйти замуж за наследника престола! Пока она тут слушает старческие бредни, Арлезот Султан наверняка уже попивает чай с ее принцем, мерзкая паучиха!

При чем тут боевой факультет? Да, придется учиться, но поймет ли ее Антуан, не усомнится ли в ее женственности, когда узнает, где она учится? Больше всего Ивари боялась, что коварная соперница воспользуется этим.

– Прежде чем возражать, – убеждал маг, – подумайте, Ивариенна, что у вас нет выхода, но в ваших силах изменить обстоятельства себе на пользу. Боевой факультет может стать, как говорит молодежь, модным!

– Спасибо, магистр Этьен, – с улыбкой отвечала Ивари, чувствуя себя при этом самой несчастной девушкой на свете. – Насчет моды… я подумаю…

Она кинула взгляд на темную ткань, скрывающую зеркало, но не решилась спросить, что означали темные образы, которые она видела в нем.

Глава 6 Милые родственники

Тетушка Беллентайн, преисполненная мрачной решимости наставить на путь истинный неразумное дитя в лице своей племянницы, прибыла прямо к завтраку.

Не стоило даже сомневаться: только жесткое следование правилам хорошего тона помешали ей вытянуть Ивари прямо из постели, едва забрезжил рассвет. В утренних наставлениях, когда голова еще свежа и восприимчива к благостным речам, тетушка видела глубокий сакральный смысл. И не раз пользовалась этим методом, учиняя дидактические побудки собственному сыну.

Однако графиня Мерсье лишь формально являлась опекуном Ивари и поэтому не могла столь бесцеремонно являться в ее дом, что приводило тетушку в состояние некоторой растерянности.

Ивари не испытывала страха перед тетушкой, разве что перед ее неутомимой способностью читать нотации…

У старой графини была слабость, из-за которой она простит племяннице любую выходку. И пусть в ее сухой груди кипит праведный гнев, графиня Мерсье слишком увязла в своем пороке, о котором Ивари прекрасно осведомлена.

Если высокому обществу станет известно, что столь почтенная дама пристрастилась к дурману, ее репутация будет навеки погублена. С Ивари было легко договориться: раньше ее молчание покупалось разряженными куклами, платьицами и яркими камушками, а позже – привилегией игнорировать нравоучения любимой родственницы.

Ивари нарочито лениво ковыряла овсянку, не обращая внимания на сердитые взгляды тетки, и видела, как решимость старой графини воззвать к совести своей подопечной таяла, словно фруктовое мороженое в знойный день.