Последняя из рода

Он подполз ко мне, волоча за собой одеяло.

– Тебе страшно?

– Да, – честно ответила я, потому что не умела врать. И не только поэтому: мне хотелось с кем-нибудь поговорить.

– А мне – нет, – сказал Тоббл слегка дрожащим голосом. Он украдкой посмотрел на меня. – Скажешь сейчас, что я вру?

– Нет, я начинаю понимать, что ложь бывает разная, – тихо ответила я. – Ты сегодня показал необычайную смелость, Тоббл. Полез в драку с огромной змеёй. И на что только ты рассчитывал?

Он улыбнулся и пошевелил ушами.

– Я не думал об этом.

– Спасибо тебе большое, что пытался спасти меня.

– Попытка не считается.

– А я думаю, ещё как считается.

Тоббл перевернулся на живот, подперев подбородок лапкой.

– Кто по-настоящему смелый, так это ты, Бикс. Когда я увидел, как ты прыгнула со скалы, я не мог глазам своим поверить.

– Я и сама не ожидала. – Я улыбнулась. – Честно говоря, всё намного проще: меня хотели убить, и я спасалась.

– А расскажи, как это – летать? – спросил Тоббл.

– Если б я умела летать, – сказала я. – Даирны могут только парить.

Я развела руки в стороны и показала скользуны под мышками.

– Но уметь парить тоже замечательно.

– Иногда я летаю во сне, – продолжал Тоббл. – И в своих снах я большой, и у меня огромные зубы, и я всегда очень смелый.

Я потянулась и одобрительно похлопала его по плечу.

Мех его, даже забрызганный грязью, был длинный и пушистый, красивого серебристо-голубого цвета, как молодой месяц.

– И всё же ты был невероятно смелым, Тоббл. И тебе пора подумать о возвращении домой. Кстати, где ты живёшь?

Подбородок Тоббла задрожал, и я на секунду испугалась, что он вот-вот расплачется.

– Боссип. На северо-западе. Далеко отсюда.

– Тебя, должно быть, уже повсюду ищут.

– Скорее всего. Хотя родители нас частенько теряют. – Тоббл грустно улыбнулся. – И их можно понять. Когда в последний раз мы пересчитывались, нас было сто двадцать семь плюс я.

– Сто двадцать…

– Воббики плодятся семь раз в год. Большинство детёнышей так и живут потом с родителями, не покидая родной очаг. Мы просто роем новые тоннели. – Он покачал головой. – Тебе обязательно надо побывать у нас на церемонии Хвостовизации.

Хара, дремавшая в это время у костра, издала во сне какой-то звук, похожий на кваканье жабы. Мы с Тобблом обменялись улыбками.

– Что за Хвостовизация? – Мне стало жутко интересно.

– Ну, это у нас большой праздник. Когда воббику исполняется сорок три года, он проходит обряд инициации, но только в том случае, если уже успел совершить какой-то смелый поступок. После этого считается, что ты повзрослел. Мы устраиваем большое гулянье, на котором нам официально заплетают хвосты.

– Ты имеешь в виду свои три хвоста?

– До церемонии заплетать хвосты строго-настрого запрещается. И пока ты не проявишь себя храбрецом, тебя на этот праздник не пустят.

Я подоткнула одеяло под плечи.

– Так ведь ты уже совершил смелый поступок, и не один.

Тоббл перевернулся на спину, и мы оба уставились на лунных улиток, мигающих на потолке тусклым светом.

– Ты, должно быть, скучаешь по своим, – сказала я.

– Скучаю. Но я знаю, что они дома и ждут меня. – Не успев договорить, он ахнул. – Бикс, прости меня!

– Ты ни в чём не виноват, Тоббл, – успокоила я его. Улыбаясь, я пыталась скрыть свою боль, но понимала: прекрасно видно, как дрожит моя нижняя губа.

Больше никогда у меня не будет семьи. Никогда меня не будут ждать, не будут скучать по мне.

– Теперь, – наконец сказала я, – здесь мой дом. Рядом с тобой. Но, Тоббл, что бы там ни задумала Хара, это уже не твои проблемы.

– А чьи же? Три спасения, Бикс. Воббик должен…

– Да знаю я, Кодекс Чести. И всё же.

– Бикс, у меня тут есть для тебя кое-что. – Тоббл привстал и заглянул в кожаный мешочек, который всегда носил с собой. Сначала он вытащил пучок травы и лишь потом то, что искал. – Вот. Я совсем о них не помнил, пока сегодня за завтраком не полез в мешок.

Он вытащил целую горсть каких-то предметов и разложил на земле.

– Всё это я нашёл, когда бежал за тобой. Они лежали на земле рядом с ульем. Сам не знаю, зачем я подобрал. Подумал, вдруг ты захочешь, чтобы у тебя было что-то… на память.

Я, как застывшая, смотрела на эти предметы – частички моего прошлого. На отколотую ракушку с розовыми полосками. На игрушечного, сделанного из соломы даирнёнка. На небольшой камешек плоской формы с вырезанными на нём словами. На потрёпанный листик плайи.

Я один за другим стала прятать все эти предметы в свою сумку на животе. Взяла листок – помятый, с рваными краями. Но даже если бы лунные улитки не освещали пещеру, я бы всё равно поняла, что это был за листок.

– Моя карта! Карта Первого Поселения.

Я держала этот лист, испачканный и порванный, и мои пальцы дрожали.

– Ты хочешь сказать, это твой листок? – изумился Тоббл.

Я с трудом могла разобрать то, что написала когда-то сама, и даже не из-за слёз. У даирнов примитивный алфавит, и мы учили его в раннем детстве. Мы всё время кочевали – и пользовались алфавитом крайне редко, а писали ещё реже. Мой почерк практически не разобрать.

Тоббл по-новому сложил одеяло и свернулся калачиком почти у меня под боком.

– Что это? – не терпелось узнать ему.