Последняя из Танов

Ее обличительный тон предполагал, что забеременеть двойней ничуть не труднее, чем зайти в супермаркет и взять их с полки, – надо только позаботиться об этом.

Я что-то невнятно промычала.

В трубке послышался громкий вздох.

– Вэй Лин[9], у тебя миловидное лицо, хорошая фигура, если только ты не растолстела, как в тот раз, когда училась в Англии, и хорошая карьера – так скажи мне, почему ты до сих пор одна? У тебя слишком много работы? – После паузы мама продолжила: – Тебе нужна моя помощь в этом вопросе? Может, устроим еще одно свидание вслепую с чьим-нибудь сыном? Что было не так с последним, тем симпатягой Саймоном?

Я вздрогнула уже от одной мысли о том единственном свидании вслепую, которое мама организовала мне с сыном «хорошей подруги» (под этим понималась какая-то случайная женщина, с которой она познакомилась в церкви). Это произошло незадолго до моей встречи с Айваном. Саймон походил на переваренную рисовую лапшу, в сравнении с которым и белый шум казался поинтереснее. «Пожалуйста, не надо, если ты не хочешь, чтобы я наложила на себя руки», – сказала я. Про себя. А вслух добавила:

– Мне не нужна помощь с мужчинами, мам, спасибо.

– Я поспрашиваю у знакомых, – она, как обычно, полностью игнорировала мои слова.

– Мам! Говорю же тебе, у меня есть варианты.

– Тогда в чем дело? Почему у тебя не было серьезных отношений после Айвана? Ты чересчур требовательна? Вы, современные девушки, хотите слишком многого, и в этом проблема вашего поколения. Вы понятия не имеете, что такое компромисс! – и это сказала женщина, которая когда-то велела мне бросить бойфренда в колледже, потому что он был «всего лишь студентом-биологом». Она продолжала вещать в том же духе, не снижая напора. Я что-то бурчала время от времени, но мыслями уже была далеко. Контраргументы были контрпродуктивны – разумнее просто сесть поудобнее, успокоиться (можно и с помощью таблетки), и пусть все идет своим чередом. Я положила телефон на кровать, прикрыла пуховым одеялом, чтобы приглушить мамин голос, вытащила один из рабочих мобильников, разжевала таблетку валиума и запустила «Кэнди Краш».

– … я уже была замужем и родила твою сестру, когда мне было вполовину меньше лет, чем тебе. Если бы ты послушалась меня и не позволила Айвану уйти, то уже давно была бы замужем!

Я хмыкнула. Иронично, что мама рассуждает о браке и дает мне советы по поводу отношений. Когда мне было двадцать два, мама с отцом, забросав друг друга язвительными комментариями, развелись. Мать собиралась ухаживать за больным раком отцом, но так до конца его жизни и препиралась с ним. Вот что происходит, когда выходишь замуж в двадцать лет (мама была тогда на пике физической привлекательности); они быстро выяснили, что кроме общего диалекта и учебы в одном и том же университете их больше ничего не объединяло. Иронично, что, например, родители моих друзей, которых познакомили их семьи, до сих пор живут в счастливом браке, ездят в совместные круизы, где участвуют в кулинарных мастер-классах, пенсионерских оргиях и все в таком духе.

– Тебе просто нужно найти мужчину и остепениться. Если ты не слушаешь меня, игнорируешь и делаешь по-своему, ты всегда сожалеешь об этом. Жизненный опыт незаменим. 我食盐多过你食米[10].

Вот такой у нее ответ на все: она за свою жизнь съела больше соли, чем я риса. Другими словами, у нее больше жизненного опыта, чем у меня, только потому, что она старше, и, значит, я должна полагаться на нее во всем и всегда.

– Время бежит, и никто не вечен. Мне уже седьмой десяток пошел, знаешь ли. Я не молодею. – Голос у нее задрожал. – Родись я в Лаосе или Северной Корее, я б уже померла. Уже сейчас мое тело страдает из-за черной работы, которой я занималась в молодости.

Поясню. Мама два года работала клерком в суде, и это была ее единственная работа до брака с моим отцом. В замужестве она стала домохозяйкой.

– Иногда я просыпаюсь, все тело ломит, и я спрашиваю себя: неужели это конец? Я умру в одиночестве в Куала-Лумпуре? У меня не будет горничной? И внуков?

Долой эмоциональный шантаж!

Мамин голос стал тверже:

– Я обычная женщина, я не требую ничего сверхъестественного. Я принесла себя в жертву и взамен прошу детей, чтобы они любили меня и подарили мне внуков. А что в итоге? Старшая дочь, мой – так уж сложилось – любимый ребенок, в Сингапуре, помешана на карьере, я едва ли с ней вижусь, а другая живет во грехе с этим… Этим… – она с силой выдохнула, – … мусульманином.

Завела старую пластинку. Мама говорила о Камаруле Сиддике – парне моей младшей сестры Мелиссы, блестящем архитекторе-реставраторе из Малайзии, которого сестра так и не познакомила с матерью, потому что та категорически не хотела принимать его в семью. По-моему, это ужасно, потому что Мелисса в любом случае собиралась выйти за него замуж.

– Я думала, мы говорим о моих яичниках, – сказала я, пытаясь разрядить обстановку.