Последняя камелия

Мои руки покрылись гусиной кожей. А вдруг это он? Он начал звонить две недели назад, и при каждом телефонном звонке я испытывала знакомый страх. Успокойся. Дыши глубже. Может быть, это один из моих клиентов. Например, ужасная миссис Этуэлл, заставившая меня три раза переделывать ее розарий. Или налоговая служба. Пусть это будет налоговая служба. Я была рада кому угодно, кроме одного человека… Но мне казалось, что на другом конце провода именно он.

Если я повешу трубку, он позвонит снова. Как акула, учуявшая в воде кровь, он будет кружить рядом, пока не получит свое. Придется ответить.

– Алло? – беззаботно проговорила я в трубку.

Рекс улыбнулся и вернулся к своей тетрадке.

– Здравствуй еще раз, Эддисон, – раздалось в трубке.

От его голоса у меня мурашки побежали по коже. Конечно, я не могла его видеть, но ясно представляла себе его рожу – клочковатую щетину на подбородке, нахальное удовольствие в глазах.

– Знаешь, мне наплевать, как тебя зовут теперь. Имя Аманда шло тебе куда больше.

Я молча открыла застекленную дверь и шагнула в патио, выходившее в сад, – редкость для большого города, но это была наша полная собственность. С высокой камелии, которую мы с Рексом посадили год назад в честь годовщины нашей свадьбы, счастливо чирикнула птичка. Меня тошнило от мысли, что он вторгся в мое святилище.

– Послушай, – прошептала я, – я же просила тебя больше не звонить.

Взглянув на многоквартирный дом рядом с нашим особняком, я подумала, не смотрит ли на меня он из одного из окон.

– Аманда, Аманда, – проговорил он, забавляясь.

– Прекрати называть меня этим именем!

– Ах да, я забыл, – продолжал он. – Ты теперь зазналась. Я читал в газете о твоей свадьбе. – Он насмешливо прищелкнул языком. – Просто счастливый конец сказки для девочки, которая…

– Пожалуйста, – перебила его я, не в силах выносить его голос, который погружал меня в прошлое, а мне этого очень не хотелось. – Почему ты не оставишь меня в покое? – взмолилась я.

– Ты хочешь сказать, что не скучаешь по мне? Возгордилась, что вышла за английского короля? Думаешь, ты действительно что-то из себя представляешь? Тогда позволь спросить: твой муж знает, кто ты на самом деле? Знает, что ты когда-то сделала?

Мне стало дурно, подкатила тошнота.

– Ради бога, оставь меня в покое, – взмолилась я, чувствуя, как перехватывает горло.

Он самодовольно рассмеялся:

– Не могу. Нет и нет. Видишь ли, я провел в тюрьме десять лет. Это достаточно долгий срок, чтобы подумать. И я много думал о тебе, Аманда. Почти каждый день.

Меня передернуло. Пока он был за решеткой, я чувствовала себя в безопасности. Его посадили за отмывание денег и еще одно мелкое преступление, но пока он находился за решеткой, я ощущала себя укутанной в толстое мягкое одеяло. А теперь он вышел на свободу и это одеяло сдернул. Я была напугана и чувствовала себя беззащитной.

– Есть одна штучка, милая, – продолжал он. – Я обладаю очень ценной информацией. Ты ведь не можешь упрекать меня за то, что я тоже хочу такой сытой и уютной жизни, как у тебя.

– Я сейчас повешу трубку, – сказала я, поднося палец к красной кнопке.

– Ну что ж, пожалуйста. Но ты знаешь, чего я хочу.

– Я уже сказала тебе, что у меня нет таких денег.

– У тебя, может, и нет, но у родственников твоего мужа есть точно.

– Не надо, не впутывай их.

– В таком случае, – проговорил он, – у меня не остается выбора.

Я услышала на другом конце сигналы развозчика мороженого и вспомнила, как девочкой, выпучив глаза, в надежде бегала за такими развозчиками. Не знаю, зачем. У меня никогда не было доллара на мороженое, и все же они притягивали меня к себе как магнит.

Я опустила трубку и поняла, что мороженщик приближается, он совсем рядом, может, в квартале от меня. Рядом. Совсем рядом. Я ужаснулась.

– Ты где? – спросила я, погружаясь в панику.

– А что? Хочешь меня увидеть? – забавлялся мой мучитель. Я представила угрожающую ухмылку на его лице.

У меня задрожал подбородок.

– Пожалуйста, отстань от меня, – взмолилась я. – Почему ты не можешь оставить меня в покое?

– Это было бы слишком просто, – ответил он. – Но ты испытываешь мое терпение. Если к концу недели у меня не будет денег, я все расскажу твоему мужу. А когда я говорю «все», это значит все.

– Нет! – вскричала я. – Не надо, пожалуйста!

Я обошла дом и заглянула через ограду в боковой двор. Мимо медленно проехал развозчик мороженого. Дети радостно визжали при звуках мелодии, льющейся из громкоговорителя, но у меня каждая нота вызывала парализующий страх.

– У тебя пять дней, Аманда, – раздалось в трубке. – И, кстати, ты потрясающе выглядишь в этом платье. Синее тебе идет.

Связь прервалась, и я, прежде чем взглянуть на улицу, посмотрела на свое синее платье. Вдали виднелся каштан. Рядом припарковалась старая «Хонда» с тонированными стеклами и ржавым капотом. Остановка автобуса отбрасывала на тротуар неровную тень.

Я побежала обратно в дом, закрыла застекленную дверь и крепко заперла ее.

– Слушай, давай поедем в Англию, – я обратилась к Рексу, едва дыша.