Последняя комната

На некоторое время она задумалась, а затем продолжила:

– Николай, … можно мне вас так величать?

– Конечно, конечно, – немедленно отреагировал Николай.

– Спасибо. Так вот, я предлагаю начать, как говорится, танцевать от печки.

Анна Николаевна сняла трубку телефона, ненамного моложе её перьевой ручки, и кому-то позвонила. Буквально через минуту из двери за спиной у заведующей вышла девушка с подшивкой журнала "Огонёк".

– Это Оля, моя помощница, – представила девушку Анна Николаевна.

– Очень приятно, Николай… Сергеевич, – запнувшись, представился Николай.

– Здравствуйте, – ответила девушка. Кивнув головой, она скрылась за той же дверью.

Анна Николаевна проводила взглядом свою помощницу и, вновь обернувшись к Николаю, продолжала:

– Первая достаточно обширная публикация на эту печальную тему была в номере "Огонька" за 1989 год. Об авторе вы, вероятно, слышали – это Эдвард Радзинский. Есть ещё более ранняя книга Касвинова, но её в наших фондах в настоящее время нет. Так что начните с Радзинского.

      Николай, поблагодарив, взял принесённую девушкой увесистую стопку журналов и, сев за ближайший стол, приготовился искать нужную статью. Однако делать этого не пришлось, так как кто – то заботливо обозначил нужный номер и даже страницу закладкой.

"Неплохо у них тут всё поставлено", – с удовлетворением отметил Николай, вспомнив молчаливую девушку Ольгу.

Надев необходимые в таких случаях очки, он углубился в чтение. Николай, видимо, и сам не смог бы объяснить причину, но статью он "проглотил" буквально на одном дыхании. Кое-что он, безусловно, уже знал, что-то открыл для себя впервые. По-настоящему Николая, может быть, как человека, воспитанного в советское время, поразила позиция автора статьи. Малограмотным, фанатичным и кровожадным хозяевам Красного Урала противостояли удивительно добрые, мягкие и, соответственно, невероятно благородные члены царской семьи, плюс верные и преданные слуги. Автор всячески старался подчеркнуть, что убита была не просто дружная, любящая друг друга семья, а люди замечательные, простые в обращении с окружающими, чуткие и заботливые, тонкие и даже творческие натуры. Конечно, цель была подчеркнуть весь ужас совершённого злодеяния. Да ещё, наверное, главное – убиты дети. Какое уж тут оправдание палачам. Правда, Николай отметил для себя, что детей-то было всего двое. В смысле, дети были все пятеро, но, учитывая их возраст, в категорию малолетних попадали только двое. А помня рассказ Андрея Круглова, этот факт вообще становился сомнительным.

Откинувшись на спинку стула и по привычке прикрыв глаза, Николай задумался над прочитанным. Факты приводились вроде бы неоспоримые. Ведь в основном вся публикация была построена на воспоминаниях главного участника событий – коменданта Дома особого назначения, Юровского, руководившего расстрелом. Однако постепенно прокручивая в голове прочитанное, Николай всё больше и больше утверждался в мысли, что присутствует какая – то недосказанность, неполная ясность и в воспоминаниях коменданта – большевика Юровского, и в освещении событий июля 1918-го года самим автором статьи.

Практически, точка зрения была одна – определённая партийными и советскими властями СССР, автор только её интерпретировал. "Можно ли здесь вести речь об объективном подходе? – Задумался Николай, – ведь это взгляд только с одной стороны. Не худо было бы ознакомиться и с выводами другой стороны – белогвардейской, конечно же".

Как отмечалось в прочитанной Николаем статье, стороной этой был следователь Соколов, проводивший расследование обстоятельств гибели царской семьи по поручению адмирала Колчака. Николай, конечно, слышал фамилию Соколова и даже знал о существовании написанной им книги "Убийство царской семьи". К сожалению, книга была у кого-то на руках, но Анна Николаевна пообещала придержать её для Николая. Ему же не хотелось терять времени даром, и он взял ещё две книги того же Радзинского и на ту же тему, чтобы почитать дома.

Покидая библиотеку, Николай с удовлетворением отметил, что явно понравился строгой заведующей Анне Николаевне. Теперь, по всей видимости, он мог рассчитывать на всяческую помощь с её стороны.

В вестибюле Николаю вновь встретился пожилой охранник, добродушно ему улыбнувшийся, как старому знакомому. Он уже начал своё неизменное – "извиняюсь за нескромность…", но потом вдруг осёкся и закончил вопросом: "Ну что, нашли свою науку с политикой?"

– Спасибо, спасибо. Конечно, нашёл, – ответил, тоже улыбнувшись, Николай. Он попрощался с коллегой и, на ходу застёгивая куртку, направился к выходу.

Взятые в библиотеке книги Николай "проглотил" за один вечер. В одной из них он наткнулся на упоминание о пресловутых царских драгоценностях, которые частично были ещё в те далёкие годы разысканы, а частично так и не найдены. Видимо, советская власть всерьёз озаботилась их поисками, если верить рассказу Круглова о расспросах комиссара Ротенберга. Мог ли их подопечный, это загадочный М.Ч. что-нибудь знать о царских бриллиантах? Товарищ Ротенберг, по всей видимости, считал, что мог.