Последняя крепость. Том 1

Странное чувство испытывал Аж Полторы Ноги. Если бы кто-нибудь спросил его сейчас, как он себя чувствует, он бы не нашелся, что ответить: плохо ему или хорошо… Будто что-то в нем непоправимо изменилось… а вместе с этим изменился и весь мир вокруг.

А староста Барбак, чрезвычайно оживившийся, сновал в толпе туда-сюда, важно размахивая руками, расталкивал кучки особенно плотно сгрудившихся крестьян и очень строго выкрикивал что-то, за общим шумом не слышное, — словом, изо всех сил создавал видимость того, что ночное это сборище целиком и полностью им контролируется. Немного подустав, он остановился и, надсаживаясь, начал орать, жестами призывая к себе жителей деревни.

В кольце шестов, в ярком световом круге, стояли четверо: рыцари-болотники Кай и Герб, северный рыцарь Оттар и ее высочество принцесса Лития. У ног их валялся полуодетый человек с веревочной петлей на шее. На щеке и на боку полуодетого багровели свежие порезы, а на лбу темнела большая, налитая синей кровью шишка. Глаза этого человека были полны кипящим ужасом. Он беспрерывно говорил, резко вздергивая голову то к одному из рыцарей, то к принцессе, молитвенно сложенные руки его крупно тряслись. Злобные вопли летели в него из толпы, словно камни. Но он их будто не слышал, страстно продолжая что-то рассказывать. Лития и Оттар смотрели на полуодетого с ненавистью и гадливостью. Болотники же рассматривали его со спокойным интересом.

— …с самого детства натерпелся я зла от лихих людей, — задыхаясь, говорил человек с петлей на шее. — Я — дитя еще — с папашей и мамашей… и сестрами малыми… на хуторе жил. Как-то раз торговцы заявились, встали на ночлег. Вином угощали… и папашу и мамашу… и мне наливали. Папаша-то надулся вина и под лавку упал. А торговцы… сами пьяные, безумные… стали мамашу насильничать… Папаша проснулся от криков… Они его бить стали… мамашу… меня бить… сестер малых… До света это продолжалось… Родителей моих до смерти забили… Как протрезвели торговцы-то — взяли в ум, что учинили… Испугались. Меня и сестер связали, дом заперли и огня накидали. Загорелось все. Боги спасли тогда, руки я развязал, да в подпол сполз… Выжил. С тех пор помутилось у меня в голове. Сколько уж лет прошло, а тот пожар как сейчас перед глазами стоит. Иногда в голове все ровно черным туманом затягивает. Временами сам не ведаю, что творю… Пощадите меня, ваше высочество! Пощадите, добрые господа! Не виноват я… Болезнь во мне… жрет меня болезнь… Не казните…

— Он, видно, с востока, — проговорил Герб.

— С востока я пришел, верно! — протянул руки к старику человек. — Как вы узнали?

— Я родился в тех краях, — сказал Герб. Он обратился к принцессе: — Тамошний древний обычай не велит казнить тех, кто совершил преступление в беспамятстве.

— Подданные Гаэлона, — резко сказала принцесса, — живут по законам королевства. Не оглядываясь на всякие дикие обычаи.

— Этот обычай не лишен смысла, — задумчиво проговорил Кай.

Четверо мужиков с топорами на плечах вошли на площадь. Толпа тут же подалась к этим четверым. Барбак, ожесточенно работая локтями, продрался к мужикам первым.

— Может быть, — тряхнула головой принцесса. — Но это к нему не относится. Эта гадина лжет. Не было никаких торговцев. Не было пьяной драки. Все, что он говорил, — ложь.

— Нет, ваше высочество, — учтиво поправил Литию Кай. — Не все. Когда он говорил о пожаре, в его словах не было лжи.

Человек с петлей на шее сжался и замолчал.

— Магия… — едва слышно пробормотал он. — Проклятая магия…

— Это не магия, — пояснил Кай, спокойно глядя на него. — Одна из наук, которые изучала ее высочество на Туманных Болотах, была о том, как отличить ложь от правды по выражению лица говорящего или по его голосу. Совершенно необходимая наука для будущей королевы.

Кай перевел взгляд на принцессу.

— Мы продолжим изучать эту науку, ваше высочество. Вы не вполне еще овладели ей, иначе определили бы: единственное, о чем не соврал этот человек, — о пожаре, в котором погибли его родители.

После этих слов полуодетый обмяк — страстное желание оправдаться перед господами отошло от него. Лицо разгладилось до мертвенной неподвижности, но рот плотно сжался. Он опустил голову.

Лития не успела ответить Каю. В огненный круг вступили только что явившиеся на площадь мужики. Среди них был и староста.

— Ваше высочество! — заговорил Барбак. — Все сходится! В доме его, в подполе, много вещей разных нашли. Одежда, утварь, оружие… И меч баронского ратника тамот-ко был. Говорили ж, что оборотень жрет жертв вместе с одеждой… Одежду-то он снимал, только кой-какие клочки раскидывал…

— Не удивлюсь, — проворчал молчавший до этого Оттар, — что на заднем дворе или в очаге человечьи кости валялись.